Психология и педагогика
p align="left">Экспериментальные исследования В. С.Агеева.Межгрупповое восприятие, которое было выделено как специфически социально-психологический предмет исследования в области межгрупповых отношений, само по себе интерпретируется с точки зрения конкретного содержания совместной деятельности различных групп. Разработка этой проблемы на экспериментальном уровне позволяет по-новому объяснить многие феномены, полученные в традиционных экспериментах.
Особый интерес представляет серия экспериментов, выполненных В. С. Агеевым. Основной гипотезой в его исследованиях было предположение о зависимости межгруппового восприятия, в частности, его адекватности, от характера совместной групповой деятельности.
В первой серии экспериментов, проведенных на студенческих группах одного техникума в период экзаменационной сессии, в качестве конкретных показателей адекватности межгруппового восприятия выступали:
1. Прогнозирование групповой победы в ситуации межгруппового соревнования;
2. Объяснение причин победы или поражения своей и чужой группы в этом соревновании;
3. Представление о потенциальных успехах своей и чужой групп в различных сферах деятельности, не связанных непосредственно с экспериментальной ситуацией.
Мерой адекватности служила степень предпочтения по указанным параметрам, которая демонстрируется по отношению к своей группе. Эксперимент заключался в следующем: две группы студентов должны были одновременно сдавать зачет по одному и тому же предмету одному и тому же преподавателю. В двух экспериментальных группах студентам сообщалось, что та группа, которая продемонстрирует в процессе семинарского занятия хорошие знания, получит“автоматический” зачет, члены же другой группы останутся и будут сдавать зачет обычным путем(каждый будет отвечать индивидуально). Им объяснялось также, что общая групповая оценка будет складываться в ходе семинарского занятия из оценок индивидуальных выступлений, каждое из которых получит определенную сумму балов. Однако в ходе эксперимента сумма балов оставалась для испытуемых неизвестной; экспериментатор лишь называл лидирующую группу. Причем в первой ситуации экспериментатор умышленно называл лидирующей все время одну и ту же группу, а во второй ситуации - обе группы попеременно. Втретьем случае (контрольном) студентам сообщалось, что “автоматический” зачет получит не та или иная группа в целом, а лишь наиболее успешно выступившие на семинаре студенты независимо от их групповой принадлежности.
Результаты этой серии экспериментов в целом подтвердили выдвинутые гипотезы. Экспериментальные ситуации по сравнению с контрольной показали, что в условиях межгруппового соревнования наблюдалось:
а) значительно большее количество выступлений и реплик в поддержку
членов своей группы;
б) значительно большее количество попыток регуляции выбора
выступающих (стимулирование выступлений тех членов группы, которые
увеличивают ее шансы на победу, и, напротив, стимулирование наиболее
слабых выступлений представителей другой группы);
в) давление на экзаменатора (на его выбор выступающих).
Кроме того, в экспериментальных ситуациях, то есть в условиях межгруппового соревнования, гораздо чаще по сравнению с контрольной ситуацией употреблялись местоимения “мы” и“они”, что само по себе является показателем идентификации с группой.
По всем трем параметрам межгруппового восприятия данные двух первых ситуаций значительно отличались от контрольной. Особенно показательно это было при объяснении причин победы или поражения своей и чужой групп: успех своей группы объясняли, как правило, внутригрупповым фактором, а неудачи - факторами внешними (случайными), успех и неудачи чужой группы объясняли строго противоположным образом. В эксперименте было установлено, что присутствует феномен внутригруппового фаворитизма. Из этого можно сделать вывод о том, что межгрупповое восприятие зависит от характера совместной групповой деятельности; в ситуациях соревнования обе экспериментальные группы выбрали стратегию внутригруппового фаворитизма, то есть их восприятие другой группы оказалось неадекватным. В определенном смысле результаты подтвердили данные Шерифа.
Второй серией экспериментов нужно было ответить на вопрос о том, при всяких ли условиях межгрупповой деятельности будет избранна такая стратегия во взаимодействии. В первой серии экспериментов совместная межгрупповая деятельность была организованна по принципу“игры с нулевой суммой” (одна группа полностью вы игрывала, другая - полностью проигрывала); кроме того, внешние критерии оценки достижений групп носили амбивалентный характер (не были достаточно ясными для участников, поскольку каждому не сообщался балл его успешности и давалась лишь общая неаргументированная оценка деятельности группы).
Во второй серии экспериментов условия меж групповой совместной деятельности были существенно изменены. В этот раз эксперимент проводился в пионерском лагере, где отрядам два раза задавались ситуации соревнований с различной организацией: в первом случае в середине лагерной смены дети участвовали в спортивном соревновании, во втором случае в конце лагерной смены совместно трудились, оказывая помощь соседнему совхозу. Параллельно с осуществлением двух этапов эксперимента вожатые отрядов по просьбе экспериментатора проводил и определенную повседневную работу с детьми: перед спортивными соревнованиями всячески подчеркивали состязательные моменты, а перед работой в совхозе этот акцент был снят. В результате проведенных экспериментов было выявлено, что в условиях спортивного соревнования наблюдался резкий роствнутри группового фаворитизма, а на этапе совместной деятельности в совхозе, напротив, его резкое уменьшение.
1. При интерпретации этих результатов было принято во внимание следующее: тип межгруппового соревнования на обоих этапах второй серии отличался от типа межгруппового соревнования в первой серии -- здесь не имела места модель “игры с нулевой суммой”, поскольку не было однозначной победы или обозначенного поражения (отряды просто ранжировались по степени успеха); кроме того, на каждом этапе критерии оценки были очевидными и наглядными;
2. Два этапа второй серии также различались между собой: на втором этапе межгрупповая деятельность (труд в совхозе) приобрела самостоятельную и социально-значимую ценность, не ограничивающуюся узкогрупповыми целями в межгрупповом соревновании.
Отсюда можно заключить, что важнейшим фактором, который привел к снижению уровня внутригруппового фаворитизма и тем самым неадекватности межгруппового восприятия ,явилась сама по себе ситуация межгруппового взаимодействия, принципиально новая по своей значимости деятельность, с отчетливо выраженным содержанием и стоящая над узкогрупповыми целями.
При сравнении данных второй серии с данными первой серии можно заключить, что негативная роль такой формы межгруппового взаимодействия, которое организованно по принципу “игра с нулевой суммой” (что приводит к неадекватности межгруппового восприятия), может быть компенсирована иным характером совместной деятельности. Средством такой компенсации является более общие (“над групповые”) цели, ценности совместной социально значимой деятельности. При этом имеет значение и такой факт, как накапливаемый группами опыт совместной жизнедеятельности.
22. психология и общество
Конечно, психология психологии - рознь. На сломе XIX и XX вв. рождающаяся культура Серебряного века не принимала старую психологию. Наступившая новая эпоха привлекла к решению практических жизненных задач таких гигантов отечественной науки как В.М.Бехтерев, И.П.Павлов, А.А.Ухтомский, Г.И.Челпанов, Г.Г.Шпет и более молодых - Л.С.Выготского, М.М.Бахтина, С.Н.Рубинштейна, В.А.Вагнера, П.П.Блонского, Н.А.Бернштейна, С.В.Кравкова, И.Н.Шпильрейна - всех не перечесть. Их идеями мы питаемся до сих пор. Все они действовали не только спонтанно, а откликаясь на запросы общества. Их внимание было направлено на поведение, деятельность, сознание, личность, волю, аффекты. Под их руководством и влиянием создавались целые отрасли или психологические службы: психотехника, эргономика, социальная психология, педология, медицинская психология, психология искусства, интенсивно изучалась детская одарённость. Развивался и психоанализ. Начал открываться и раскрываться «человек психологический», требовавший всё новой и новой практики, которая примерно в то же время возникала и совершенствовалась на пространствах европейской цивилизации. Не оценивая научной обоснованности и эффективности этой практики (в новом деле всякое бывает), скажем, что она столкнулась с действительной сложностью человека. Послереволюционная эпоха стала приобретать «характер», чему способствовала идущая снизу бурная общественная активность, порождавшая многообразные формы самоорганизации и самодеятельности (от комитетов бедноты до театров и академий). Разумеется, не сразу, не вдруг, а постепенно эпоха становилась чересчур «характерной», что затронуло и науку, прежде всего гуманитарную. В 1925 г. был запрещён психоанализ и изучение бессознательного, а в год «Великого перелома» страна потеряла сознание, оно стало вторичным, второсортным, определялось даже не бытием, а бытом. Запрещались целые отрасли и научные направления. Всё это походило на привычную советскую практику проведения партийных собраний: «открытое собрание закрывается, закрытое - открывается». Власть решила отказаться от сложности человека, последовать старому цыганскому рецепту: «легче новых сделать».
Оставим в стороне старых и новоявленных идеологов, которых М.К. Мамардашвили называл «торговцами смыслом жизни» и обратимся к тем, кто действительно нуждается в знаниях о человеке, например, о человеке работающем, или о человеке экономическом. Они также стараются упростить задачу. Их волнует «человеческий фактор», а с недавних пор - «человеческий капитал». Со стороны психологов было бы нечестно упрощать ответы на подобные практические запросы. Как известно, человек создан не для удобства психологической теории, эксперимента и практики. Для того, чтобы «человеческий фактор» был созидательным, а не разрушительным, а «человеческий капитал» не лежал мёртвым грузом, а приносил прибыль, в человека нужно инвестировать. И здесь мы неминуемо сталкиваемся с подлинной сложностью человека, к которой у нашей социальной (понимаемой в широком смысле слова) науки и практики нет привычки. В отличие от нас, в развитых странах Запада психология давно воткана в социальную жизнь. Психологические службы работают в образовании, медицине (не только в психиатрии), в армии, судах, тюрьмах, политике, промышленности. Два психолога (Г. Саймон и Д. Канеман) получили Нобелевские премии по экономике. Соответственно, имеются различные психологические ассоциации и общества. Психологи, помимо образования и учёных степеней, систематически проходят сертификацию и регулярно подтверждают свои сертификаты. Государства доверяют проведение сертификации и лицензирования деятельности психологов соответствующим профессиональным ассоциациям.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
