Психология гештальта

p align="left">Перлз подчеркивал значимость телесных аспектов личности и был против их разделения, так называемого mind-body split--"расщепления на тело и дух", указывая на изначальную целостность человеческой природы. Его ученик, основатель Парижской школы гештальта Серж Женжер, иллюстрирует многомерность и целостность гештальт-подхода с помощью пентаграммы измерений человеческой активности:

В здоровой психике формирование гештальтов подчиняется принципу first things first -- сначала самое важное, и велика гибкость взаимных переходов фигуры и фона. Забота, внимание, интерес, возбуждение и удовольствие характеризуют нормальное формирование фигуры/фона, а спутанность, скука, тревожность, "застревание", смущение и неуверенность показывают, что этот процесс затруднен. Любые нарушения и сбои в цикле опыта, а также изъяны контактной границы трактуются в гештальт-терапии как невротические проявления. Рассмотрим их несколько подробнее.

Актуализация потребности приводит к тому, что человек начинает активно искать возможность ее удовлетворить, так что в его окружении все, связанное с нею, выступает на первый план, оттесняя остальное. Ощущение нужды или, наоборот, ненужности чего-либо усиливает сознавание и возникает возбуждение, способствующее началу действия. После того, как потребность удовлетворена и гештальт завершается, следует прерывание контакта или "уход". Однако цикл опыта может быть нарушен в любом из своих звеньев, и такие нарушения являются источниками невротических проблем личности.

Нормально функционирующий человек легко и плавно переходит от цикла к циклу, присутствуя "здесь и теперь" в каждом из них. Нарушения и сбои оставляют гештальты незавершенными, цикл прерывается, и субъект вынужден оставаться в "там и тогда". По мнению Перлза, невротик -- это человек, который не получает удовольствия от жизни в настоящем, находясь в той или иной форме контакта со своим прошлым опытом. Незаконченные, непрожитые ситуации будут стремиться жить за счет актуальных, отнимая у них энергию, а у личности в целом -- чувство уверенности в себе.

Незавершенные, "незакрытые" гештальты превращают человеческую жизнь в хаос проблем, которые постепенно становятся неразрешимыми. Невротическую личность буквально раздирают на части отдельные фрагменты ее непрожитого опыта. "Невротик, -- пишет Перлз, -- утерял (если он когда-либо располагал ею) способность организовывать свое поведение в соответствии с необходимой иерархией потребностей. Он не может сосредоточиться. В терапии он должен научиться различать множество потребностей и поочередно иметь дело лишь с одной из них. Он должен научиться обнаруживать свои потребности и отождествлять себя с ними, в каждый момент времени быть полностью вовлеченным в то, что он делает, оставаясь в ситуации достаточно долго, чтобы завершить гештальт и перейти к другим делам".

3. Здесь и сейчас

Гештальт-терапия, используя в качестве рабочего понятия слово "организм" вместо терминов "индивид" или "личность", постоянно подчеркивает роль потребностей в цикле жизненной активности. Под их влиянием человек формирует свое отношение к объектам окружающей среды, оценивая их как положительные, отрицательные или нейтральные. Он все время колеблется между нетерпением (impatience) и испугом (dread). Сильная потребность требует немедленного удовлетворения. Если его не происходит, личность испытывает нетерпение и испуг -- по Перлзу, это эмоциональные формы возбуждения при нарушении равновесия. Оно восстанавливается посредством присвоения позитивных объектов либо уничтожения, избегания негативных. При этом почти нет разницы между воображением и действительностью: мы стараемся удалить вредные мысли, неприятные образы или разрушительные чувства из нашего сознания, как будто те являются нашими реальными врагами.

Самый надежный способ уничтожить врага -- разрушить его или, по крайней мере, обезвредить. Многие люди лишены возможности это сделать, и тогда они прибегают к магическому уничтожению: закрывают глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать неприятного для себя, или другим способом уходят из реальности. Магический уход не уничтожает саму опасность, а лишь разрывает контакт с ситуацией, воспринимаемой как угроза -- идет ли речь о физическом теле (травма или болезнь), Я-образе (унижение), модели мира (экзистенциальный вакуум), материальном благополучии (нищета) или о чем-либо еще.

4. Проекция и интроекция в психологии гештальта

Уход и контакт сами по себе не являются чем-то здоровым или, наоборот, болезненным. Невроз состоит скорее в невозможности полного контакта или правильного ухода.

Навязчивые действия являются примером неспособности уйти, а скука (частая жалоба невротиков) возникает в тех ситуациях, когда человек пытается остаться в контакте с тем, что не вызывает у него интереса. Диалектика контакта и ухода составляет сущность психологических событий, происходящих на контактной границе между субъектом и предметным полем (организмом и средой). "Контакт со средой и уход из нее, принятие и отвержение -- наиболее важные функции целостной личности, -- считает Перлз. -- Психологические теории, придерживающиеся дуалистических воззрений на человека, видят в них противоположно действующие силы, разрывающие человека на куски. Мы же рассматриваем их как аспекты одного и того же: способности к различению. Эта способность может замутиться и начать плохо функционировать. В таком случае индивид не способен к естественному поведению, и мы считаем его невротиком".

Поскольку невротические затруднения возникают из неспособности индивида находить и поддерживать правильное равновесие между собой и миром, то различные виды невротических защит в гештальт-терапии трактуются как дефекты контактной границы между личностью и средой, в том числе и социальной. Размышляя о социальной природе невроза, Перлз пишет: "Невротик -- это человек, на которого слишком сильно давит общество. Его невроз -- защитный маневр, помогающий уклониться от угрозы переполнения миром, который берет над ним верх. Это оказывается наиболее эффективным способом поддержания равновесия и саморегуляции в ситуации, когда, как ему кажется, все против него". Первоначально автор гештальт-подхода описал четыре типа нарушений контактной границы, соответствующих невротическим защитным механизмам -- проекцию, слияние, ретрофлексию и интроекцию, позднее к ним добавились еще два -- дефлексия и изоляция.

Интроекция -- это склонность неразборчиво поглощать и присваивать любые нормы, стандарты поведения, взгляды, мнения и ценности, без попытки разобраться в них и критически переосмыслить. Этот механизм лучше всего объяснить посредством метафор, связанных с едой, как это сделал Перлз в своей первой книге "Эго, голод и агрессия" (1947). Интроекция похожа на заглатывание огромных кусков, без ощущения вкуса, неразжеванных. Такую пищу организм не в состоянии переварить и усвоить, так что интроекты остаются чужеродными телами. Личность, "набитая" непереваренными интроектами, постоянно чувствует экзистенциальный голод, несмотря на тяжесть в желудке от того, что уже проглочено. Несовместимые друг с другом установки и мнения приводят к колебаниям, неуверенности, тревоге. Всю свою энергию интроецирующая личность тратит не на развитие и рост, а на безуспешные попытки примирить внутренние противоречия, избавиться от психологической "тошноты", составляющей фон ее существования. Типичными примерами интроектов являются родительские поучения, мнения учителей, социальные стандарты, подталкивающие человека к конформному поведению. Не соотнося все эти внешние требования с потребностями и желаниями, личность, по образному выражению Перлза, превращается в нечто вроде комнаты, настолько заваленной чужими вещами, что в ней не хватает места для своих собственных. Интроекция "превращает нас в мусорную корзину, наполненную чуждой и ненужной информацией. Самое худшее состоит в том, что этот материал имел бы для нас огромную ценность, если бы мы обдумали его, изменили и трансформировали его в себе.

Проекция, в противоположность интроекции, представляет собой вынесение вовне внутриличностных процессов или их причин, попытка сделать среду ответственной за то, что исходит из самого человека. Он видит мир и других людей холодными, враждебными, агрессивными, в то время как в действительности это его собственные чувства. Скованная запретами и предрассудками, сексуально озабоченная старая дева, подозревающая всех мужчин поголовно в непристойных намерениях -- хороший пример невротической проекции. Другой пример -- свойственное многим представление, будто бы окружающие только и заняты обсуждением их внешности, поступков или промахов. В этом случае люди делают предположения, основанные на их собственной фантазии, не сознавая, что это всего лишь гипотезы, далекие от реальности. Кроме того, они не осознают происхождения своих догадок.

В проекции граница между Я и остальным миром как бы немного сдвигается "в свою пользу", что дает возможность снять с себя ответственность за те аспекты личности, с которыми трудно примириться, ибо они кажутся непривлекательными, низкими, примитивными. "Проецирующий невротик, -- пишет Перлз, -- неспособен различать грани собственной целостной личности, которые действительно принадлежат ему самому, и то, что навязано извне. Он рассматривает свои интроекты как себя самого, а те части себя, от которых хотел бы избавиться -- как непереваренные и несъедобные интроекты. Посредством проецирования он надеется освободить себя от воображаемых "интроектов", которые в действительности являются аспектами его самого".

Существует несколько видов проекции: зеркальная, при которой человек находит в других свои черты или свойства, которые ему нравятся и желанны; дополнительная (комплементарная), когда другим приписываются характеристики, с помощью которых можно оправдать свои действия и поступки; катартическая, состоящая в том, что человек освобождается от своих негативных свойств, приписывая их другим; атрибутивная, когда окружающие наделяются собственными мотивами и потребностями.

Проекция и интроекция тесно связаны между собой, эти два процесса взаимно дополняют друг друга, образуя пространство внутренней несвободы и внешней скованности. Большинство интроектов связаны с "надо" и "ты должен", так что, чувствуя их стеснение, личность возлагает ответственность за них на внешний мир (родителей, начальника, государство) -- это и есть проекция. Интроецирующий индивид теряет свою личностную идентичность, собирая "кусочки" чужих, проецирующий -- разбрасывая ее вокруг себя.

Слияние (конфлюенция) состоит в том, что человек вообще не чувствует границы между Я и не-Я, полагает что он и среда -- одно, часть и целое неразличимы. В состоянии слияния (ребенка с матерью, индивида с группой, влюбленного со своей возлюбленной) происходит полное отождествление с другим или другими, отказ от различий и непохожести, утрачивается чувство реальности собственного Я. "Человек, находящийся в патологическом слиянии, связывает свои потребности, эмоции и действия в один тугой узел, и уже не сознает, что он хочет делать, и как он сам себе не дает этого делать". Невозможность прервать контакт (уйти), свойственная слиянию, блокирует последующие контакты, субъект как бы "зацепляется" за то, чего уже более не существует.

Механизм слияния лежит в основе множества невротических проявлений: это и поведение матери, неосознанно препятствующей взрослению своего ребенка, и болезненная ревность, при которой муж или жена не имеют права провести хотя бы несколько свободных друг от друга часов, и пресловутое "наших бьют", после которого завязывается тотальная драка между подростками. Особенно часто патологическое слияние имеет место в семейных (супружеских и детско-родительских) отношениях. "Неразрывные узы" хороши лишь в романах, ибо реальные взаимоотношения не превращаются в оковы только в тех случаях, когда есть ощущение другого, непохожего и отличного от нас самих. В таких ситуациях тот, кто перестал выполнять свой "договор" о слиянии, испытывает чувство вины и раздражение, а тот, кто продолжает его выполнять, -- боль и обиду. Все это очень далеко от супружеского счастья.

Ретрофлексия значит буквально "обращение назад, на себя", при этом контактная граница проходит как бы посередине самой личности, и субъект начинается относиться к себе как к другому человеку. Могут наблюдаться два различных процесса: или человек делает себе то, что он хотел бы делать другим (упрекает, обвиняет, наказывает), или сам делает себе то, хотел бы получить от других (жалеет, восхищается). Типичные выражения ретрофлексии -- "Я должен владеть собой", "Я стыжусь самого себя", "Я не заслуживаю своих несчастий/успехов". По словам Перлза, "интроецирующий индивид делает то, чего от него хотят другие; проецирующий делает другим то, в чем он сам их обвиняет; находящийся в патологическом слиянии не знает, кто кому что делает, а ретрофлексирующий делает себе то, что хотел бы сделать другим".

Дефлексия (уклонение) позволяет избегать нежелательного контакта (с определенным человеком или аспектом реальности, слишком тесного или угрожающего). Иногда дефлексия направлена на уклонение от контакта со своими собственными желаниями или чувствами. Уклоняющееся поведение позволяет личности отгородиться от мира и от себя самой, усиливая контактную границу, в пределе -- делая ее непроницаемой. Дефлексия противоположна слиянию, в чрезвычайных ситуациях эти механизмы иногда переходят друг в друга -- и человек мечется от экзистенциального одиночества к публичной демонстрации любви ко всем и вся.

Изоляция или эготизм -- возможно, наиболее тяжелый тип нарушений контактной границы. Субъект изолирован как от внешнего мира, так и от внутреннего, он отторгает других людей с их чувствами и поступками и свои собственные глубинные импульсы. Его поведение большей частью соответствует уровню "клише" и состоит из автоматизированных, стереотипных действий, которые никому не нужны и никого не радуют. Он редко понимается даже до уровня "ролей", на котором выражена тенденциями манипулировать другими в собственных интересах. Но в состоянии изоляции легко достигнуть уровня "тупика", на котором любое поведение влечет за собой переживание беспомощности и безвыходности.

"Проблема невротика состоит не в том, что он не умеет манипулировать, а в том, что его манипуляции направлены на поддержание и лелеяние его неполноценности, а не на освобождение от нее. Если бы столько же ума и энергии, сколько невротик вкладывает, чтобы заставить окружающих поддерживать его, он посвятил тому, чтобы научиться опираться на самого себя, он непременно преуспел бы в этом".

Отсутствие автономности и зрелости является прямым следствием невротического самопрерывания контакта с миром: невозможно положиться на себя, так функционирующего. Это похоже на человека, который одновременно идет по мосту через пропасть и выдергивает у себя из-под ног доски этого моста. Здесь и сейчас он стоит всего на одной доске, и именно она удерживает тело над пропастью. Научиться сознавать каждое мгновение своей жизни -- значит идти по мосту, твердо ступая именно на ту доску, которая сейчас под ногами. Перефразируя слова известного романса, можно сказать: есть только миг между прошлым и будущим, именно в нем переживается жизнь.

Итак, в любой момент времени человек способен к полноценному, подлинному контакту с миром. Он знает, как вступать в такой контакт, но у многих это знание сопровождается запретом: нельзя смотреть на незнакомого человека больше минуты, совершенно недопустимо прикасаться к собеседнику, если он не близкий друг, нельзя чувствовать то, что ты чувствуешь, следует чувствовать то, что следует. Таких запретов множество, и каждый из них запускает разнообразные механизмы невротической защиты. А формируются они еще в детстве, когда, например, трехлетнего ребенка угощают особенно липким и противным лакомством. Жизнерадостного малыша, собравшегося зашвырнуть эту гадость подальше, немедленно призывают к порядку: "Ты же не хочешь обидеть дедушку, который тебя так любит? А то он в следующий раз не принесет тебе паровозик, как обещал." И ребенок начинает есть, а чувство отвращения он должен преобразовать в благодарность дедушке и любовь к нему. Конечно, столь рафинированным формам невротического поведения трудно выучиться сразу, но большинство людей успешно овладевают всеми типами невротических защит уже в 10-12 лет. И дальше годами тренируются, добиваясь порой подлинного совершенства.

Гештальт как основа бытия -- очень простая вещь. Это способность увидеть мир таким, как он есть, испытывая радость от каждой минуты существования в нем, не закрываясь от жизни ни страхом, ни надеждой на то, что все может измениться само по себе, без нашего участия. Какой невротический защитный механизм ни избрала бы личность, он не совместим с подлинной, настоящей жизнью. "Реальный мир, -- пишет М.К.Мамардашвили, -- лишь тот, который есть сейчас, теперь и полностью, и этой полноты нельзя бояться; если боишься -- мира не увидишь. Как говорили латиняне: hie et nunc -- здесь и теперь. И в этом мире невозможна вчерашняя добродетель (греки говорили, что на вчерашней добродетели нельзя пристроиться спать); ничего нельзя перекладывать на завтра".

Гештальт как техника -- это различные способы сознавания "здесь и теперь" -- того, что есть, и себя самого как первичной реальности бытия. Практически каждая техника или упражнение в гештальте учат такому полному, чистому и ясному сознаванию, позволяющему (я думаю, что это главное в гештальт-терапии) почувствовать, ощутить неповторимую прелесть и ценность каждого мгновения, понять то, что знал о мире еще Гераклит: нельзя дважды войти в одну и ту же реку, на входящего во второй раз текут уже новые воды.

Литература

1. Гингер С. Что такое гештальт? -- СПб, 2004. -- 41 с.

2. Папуш М.П. Работа с субличностями в гештальт-терапии / Московский психотерапевтический журнал, 1994, №3, с. 165-186.

3. Папуш М.П. "Я" и "ТЫ" в гештальт-терапии: аксиологический анализ концепции невротических механизмов / Московский психотерапевтический журнал, 1992, № 2, с.41-57.

4. Перлз Ф. Внутри и вне помойного ведра. -- СПб., 2005.

-- 448 с.

5. Перлз Ф. Гештальт-подход и свидетель терапии. -- М., 2006.-- 235 с.

Страницы: 1, 2