Понятие времени в экзистенциальной психологии
p align="left">Понятие трансценденции имеет значение в аспекте критики экзистенциалистами фрейдизма. Бинсвангер и другие психологи-экзистенциалисты вслед за Хайдеггером подчеркивают, что будущее в контраст к настоящему и прошлому - основной образец времени для человека. Прошлое приобретает значение только в свете проекта будущего, события избирательно черпаются из памяти. Значение событий прошлого, таким образом, не фатально, как считают сторонники ортодоксального психоанализа. Можно согласиться с тем, что мобилизация психических процессов личности зависит от планов, которые она строит, и объяснение ее поступков следует делать, прежде всего, в свете преследуемых ею целей, а не только исходя из прошлого опыта. Основная идея Dasein-анализа состоит в том, что «само Dasein не полагает собственного основания, но, напротив, знает о том, что имеет основанием свободу (Frei-heit zum Gnmde), свободу в смысле ответственности за себя, в смысле свободного расположения человеком себя в отношении своего “характера”, и знает о даре свободной встречи Я и Ты в любви».
Отвечая на вопрос “что такое Dasein-аналитическое направление в психиатрии?” (доклад в Швейцарском психиатрическом обществе в октябре 1945 г.), Бинсвангер говорит, что это имя и философское основание направления заимствованы из экзистенциальной аналитики Хайдеггера.
Два фундаментальных тезиса, положенных Хайдеггером в его главном произведении: что бытие человека как Dasein есть бытие-в-мире; и что становление человека личностью есть трансценденция, преодоление (Ueberstieg) мира, способность, коренящаяся в сущности времени, в его самораскрывании в настоящем, прошлом и будущем - то основание, на котором Бинсвангер задумал построить здание онтологической антропологии. Однако при этом он интерпретировал собственное призвание Dasein не как заботу, но как любовь (Ueber-dle-Welt-hinaus-Sein), трансценденцию же не как чрезмерность заботы (Ueberstiegs der Sorge), но как чрезвычайность любви (Ueberschwungs der Uebe).
Данные идеи Л. Бинсвангера развивал в своих работах М. Босс. Иногда даже кажется, что их подходы близки. Однако разница заключается в позиции исследователя и в конечных целях исследования.
Так для Бинсвангера мир пациента - объект изучения, а цель анализа - «экспликация экзистенциально априорной структуры как своего рода квинтэссенции мира пациента, инвариантной смысловой матрицы». Анализируя его работы, можно сказать, что Бинсвангер «пытается анализировать противопоставленное себе человеческое существо для того, чтобы выйти к сущностным основаниям его бытия».
Для Босса же позиция исследователя и позиция терапевта - это одно и тоже, отношения терапевт-пациент - это «есть само по себе определенная целостность - Бытие-вместе». Целью для Босса является «освобождение пациента, «расчищение того просвета в бытии», каковым является его Dasein, для того чтобы сущие, с которыми встречается пациент, могли свободно высвечиваться, переходя из состояния сокрытости в явленность бытия. Обратной стороной этого процесса будет свободная реализация человеком возможностей, которые ему открываются».
1.3 Особенности восприятия времени человеком
Время - такая же объективно имеющая действительность, как и пространство, ввиду того, что все явления реальности наблюдаются и во времени и в пространстве. Сам объект познания - время является весьма разносторонним аспектом окружающей действительности.
Особенности восприятия времени вызваны, в основном, самой сущностью времени как объекта отражения и его ролью в жизни людей [7].
Время текуче. Время не может быть воспринято сразу, а лишь последовательно (но не одномоментно): начало, только потом конец. Это относится ко всем «частицам» времени, даже к самым маленьким.
Для восприятия времени у человек нет специального анализатора. Время может быть обнаружено только через движении, или ритм жизненных процессов или с помощью измерителей времени - часов, то есть время познается опосредованно. У взрослого, сформировавшего человека восприятие времени происходит благодаря слаженной работе единой системы анализаторов. У детей такой слаженной системы пока нет
Восприятие времени изменяется внутренними факторами субъекта восприятия времени: значимостью для субъекта временного промежутка, его наполненность, состоянием самого субъекта (увлеченность, ожидание).
Обозначение временных отношений изменчиво. То, что было «скоро», становится через некоторое время «сейчас», а затем - «недавно». Эта отвлеченность, текучесть, незримость времени, его слитность с теми же событиями, важными для жизни, которые ребенок наблюдает, крайне осложняют его выявление и познание.
Механизм восприятия времени человеком до сих пор до конца и полностью не изучен. Затруднения в его исследовании связаны с тем, что у человека не существует данного ему от природы органа чувств, приспособленного именно для восприятия времени. Тем не менее человек может это делать, причем порой достаточно точно оценивая такие параметры времени, как его продолжительность, скорость течения, ускорение или замедление.
Механизм восприятия времени ученые связывают с наличием у человека так называемых «биологических часов». Это строго выверенные во времени ритмические или обменные процессы, происходящие в организме человека. На роль биологических часов могут претендовать сокращения сердечной мышцы, ритмика дыхания человека, ритмические движения голосовых мышц при порождении речи, ритмические движения рук и ног человека во время ходьбы, ритмика суточных обменных процессов (циркадный ритм). Участие обменных процессов, происходящих в организме, в оценке времени экспериментально подтверждается тем, что при воздействии биохимических веществ, ускоряющих или замедляющих эти процессы, соответственно изменяются и оценки человеком времени: имеют место или его переоценка, или недооценка. К примеру, хинин или алкоголь замедляют воспринимаемый ход времени, а кофеин, напротив, ускоряет его.
Субъективно воспринимаемая продолжительность времени зависит от того, чем оно у человека занято. Быстро текущей и более короткой по времени кажется нам интересная и осмысленная деятельность; гораздо дольше для нашего восприятия продолжается та деятельность, которая заполнена бессмысленными и неинтересными для человека занятиями.
Сегодня очевидно, что восприятием времени что-то случилось. Симптомы неполадок с восприятием времени заявляют о себе не только работами историков и социологов с такими говорящими названиями, как, например, «Неполадки с темпоральностью». И не только прочтение Пруста сквозь призму Хайдеггера Юлией Кристевой, прочтение «Пиковой дамы» сквозь призму «Игрока» Достоевского Александром Эткиндом, чтение из современности, к которому призывал экспериментатор Борхес, свидетельствуют о «неполадках с темпоральностью» [1].
По мнению создателя этой концепции Франсуа Артога, в восприятии времени наступил резкий перелом. Особенностью нового восприятия времени, характерного для наших дней, является подавление настоящим двух других членов временной триады. Поглощение настоящим прошлого и будущего превращает настоящее в собственный самодостаточный горизонт и делает невозможным выход за его пределы «в другое время».
Другая особенность нового восприятия времени - это распад связи времен, разрыв непосредственной преемственности между прошлым, настоящим и будущим.
Идея прерывности времени, которая никогда раньше не воспринималась социальными науками всерьез, теперь не только сделалась фигурой мысли, освоенной историками, социологами или антропологами.
Важно подчеркнуть, что новый способ восприятия времени рождается не в последнее десятилетие. Его «предвестники» появляются в разнородных и не соотносимых между собой направлениях мысли конца XIX - начала XX в. Символические разрывы в традиционном образе времени обнаруживаются в столь далеких друг от друга областях, как физика и литература. Поэтому попытка построить их общую интеллектуальную генеалогию, найти между ними «идейную преемственность» кажется обреченной на провал. Конечно, Пруст знал о теории относительности Эйнштейна и читал Бергсона, но было бы преувеличением сказать, что они определили направление его «Поисков».
Внутреннее время, чье родство с феноменологическим временем Гуссерля далеко не однозначно, становится главной структурой Бытия-здесь (Dasein) в философии Мартина Хайдеггера. Чтобы утвердить подлинность внутреннего времени, Хайдеггеру, так же как и другим философам, приходится бороться против идеи «вульгарного времени» - объективного хронологического времени «науки». Подлинная субъективная темпоральность для Хайдеггера характеризуется конечностью, тогда как «вульгарное время» бесконечно, униформно и неопределенно направлено в неопределенное будущее. Прошлое, настоящее и будущее перестают рассматриваться как неразрывное единство и противопоставляются друг другу.
В одном эксперименте человек провел в изоляции два дня, находясь в звуконепроницаемой комнате и занимаясь в это время чем хотел. Через определенные интервалы времени с ним связывался экспериментатор и интересовался, который час (у самого испытуемого часов не было). Оказалось, что в течение первого дня пребывания в этих условиях, когда испытуемый еще находил для себя интересные занятия, его субъективное время шло с ускорением и опережало реальное время почти на четыре часа. Затем «внутренние часы» человека начали постепенно отставать, и к концу четвертого дня пребывания в изоляции он ошибался по сравнению с реальным временем примерно на 40 мин [10].
Также необходимо отметить немалое число факторов, влияющих на восприятие человека. Многие факты указывают на большую роль, которую в восприятии пространства и времени играют движения, причем это относится в основном к зрительному, слуховому и осязательному восприятию. Без движений внешних органов чувств или заменяющего их движения внутренних органов формирование адекватного образа воспринимаемого предмета, по-видимому, не происходит. Характер движений, совершаемых в перцептивной (воспринимающей) системе, играет важную роль в точном установлении реальной картины мира. Было, например, замечено, что создание искусственных препятствий, исключающих движение изображения зрительно воспринимаемого объекта по поверхности сетчатки глаза, приводит либо к искажению, либо к полному исчезновению образа соответствующего объекта. Происходит это, вероятно, по причине адаптации зрительных элементов, палочек и колбочек к воздействующим стимулам или торможения их активности.
