Основы психоанализа Фрейда
p align="left">Какими бы поучительными ни были случаи такого рода, все же большое внимание следует уделять влиянию ситуации, через которую должен пройти каждый ребенок, и которая неизменно следует из фактора длительности того периода, в течение которого о ребенке заботятся другие люди, и он живет со своими родителями.Эдипов комплекс назван так, потому, что его суть отражена в греческой легенде о царе Эдипе, которая, дошла до нас в пересказе, великого драматурга. Греческий герой убивает своего отца и берет в жены свою мать. Непредна меренность его действий, так как он не знает, что это его родители, является отклонением от аналитических фактов, которое мы легко можем понять, и которое на самом деле мы должны признать неизбежным.
С этого момента развитие мальчиков и девочек (мужчин и женщин) следует рассматривать раздельно, потому что именно теперь различие между полами впервые находит психологическое выражение. Здесь появляется великая загадка биологического факта двойственности по лов: он является отправной точкой этой науки, поскольку, невозможно проследить его происхождение. Психоанализ не дал ничего для прояснения этой проблемы, которая явно целиком принадлежит сфере биологии. В психической жизни находится лишь отражения этой двойственности; и их толкование сильно затруднено тем давно известным фактом, что ни один индивид не ограничивается типами реакции одного пола, а всегда проявляет и реакции противоположного пола, точно также как и его тело несет наряду с полностью оформившимися органами одного пола атрофированные и часто бесполезные рудименты другого. Для разграничения мужского и женского в психической жизни мы используем то, что, очевидно, является неадекватным эмпирическим и традиционным сравнением: мы называем все сильное и активное мужским, а все слабое и пассивное - женским. Этот факт психологической бисексуальности к то му же усложняет исследования предмета и затрудняет их описание.
Первым эротическим объектом ребенка является материнская грудь, которая его вскармливает; любовь возникает в связи с удовлетворенной потребностью в питании. Нет ни каких сомнений в том, что изначально ребенок не делает разделения между грудью и собственным телом; когда грудь должна быть отделена от его тела и перемещена наружу, поскольку ребенок довольно часто обнаруживает ее отсутствие, как "объект" она уносит с собой часть первичных нарциссических катексов либидо. Это первичный объект позже оформляется в фигуру матери, которая не только кормит ребенка, но и присматривает за ним, вызывая в нем ряд новых физических ощущений, как приятных, так и неприятных. Благодаря заботе о теле ребенка, мать становится его первым соблазнителем. В этих двух отношениях лежит краеугольный камень значения матери - уникального, не имеющего аналогов, неизменно остающегося на протяжении всей жизни первым и самым сильным объектом любви и прототипом всех последующих любовных отношений для обоих полов. Во всем этом филогенетическая основа стоит настолько выше личного случайного опыта, что не имеет никакого значения, действительно ли ребенок сосал грудь, или был вскормлен из бутылочки и никогда не наслаждался нежностью материнской ласки. В обоих случаях развитие ребенка проходит по одному и тому же пути; не исключено, что во втором случае его более позднее стремление окажется еще большим. И как бы долго ребенок не вскармливался материнской грудью, после отлучения от нее он всегда будет убежден в том, что его кормление было слишком кратким и недостаточным.
Это предисловие уместно, так как оно увеличивает осознание интенсивности эдипова комплекса. Когда мальчик (начиная с двух или трех лет) вступает в фаллическую фазу развития либидо, он чувствует приятные в своем половом органе и обучается добиваться их по собственному желанию при помощи возбуждения руками; он становится любовником своей матери. Он хочет обладать ею физически, согласно своим представлениям, исходя из личных наблюдений и интуиции в отношении половой жизни. Он пытается соблазнить мать, показывая ей свой половой орган, обладанием которого гордится. Одним словом, его рано пробудившаяся мужественность хочет занять место отца по от ношению к матери; во всяком случае до сих пор отец был для мальчика примером, которому он завидовал, благодаря той физической силе которую видел в нем, и власти, которой отец был облечен в его глазах. Сейчас отец становится соперником, который стоит на его пути, и от которого он хотел бы избавиться. Если во время отсутствия отца мальчику разрешается разделять постель с матерью, и если по возвращении отца его снова из нее изгоняют, удовлетворение в связи с исчезновением отца и разочарование при его появлении снова оказываются очень глубокими переживаниями. Это - суть эдипова комплекса, который греческая легенда перенесла из мира детских фантазий в вымышленную реальность. В условиях нашей цивилизации он неизменно обречен на пугающий конец.
Мать мальчика прекрасно понимает, что его сексуальное возбуждение относится к ней: рано или поздно она решает, что это неправильно, и так продолжаться дальше не может. Она уверена в своей правоте, запрещая ему трогать руками гениталии. Но запрет мало эффективен, в лучшем случае он вызывает некоторую модификацию метода получения удовлетворения. Наконец мать принимает строжайшие меры; она грозит отнять у мальчика эту вещь, с которой тот ведет себя так вызывающе по отношению к ней. Обычно, чтобы угроза была более устрашающей и убедительной, мать перепоручает ее исполнение отцу - говорит, что рас скажет ему, и отец отрежет мальчику пение. Как ни странно, эта угроза оказывается действенной лишь в том случае; если до или после этого оказывается выполненным еще одно условие. Мальчику кажется немыслимым само по себе то, что такое может произойти. Но если во время угрозы он вспоминает вид женских гениталий или видит их вскоре после нее- видит так сказать, гениталии, в которых действительно не достает в высшей степени ценной части, он воспринимает услышанное всерьез и, попадая под влияние комплекса кастрации, переживает сильнейшую травму детской жизни.
Результаты угрозы кастрации являются разнообразными и непредвиденными; они оказывают влияние на все отношения мальчика с отцом и матерью, а впоследствии с мужчинами женщинами вообще. Как правило, мужественность ребенка не в состоянии противостоять этому первому шоку. Чтобы сохранить свой половой орган; он более или менее полностью отказывается от желания обладать матерью, его сексуальная жизнь часто остается необратимо затрудненной запретом. Если в нем присутствует, как мы говорим, сильный психический компонент, то подобным запугиванием мужественности его сила увеличивается. Мальчик занимает пассивную позицию по отношению к отцу, так же как и к матери. В результате угрозы он прекратил мастурбации, но не деятельность воображения, сопутствовавшую им. Напротив, так как это является единственной оставшейся для него формой сексуального удовлетворения, он предается ей чаще, чем прежде, и в этих фантазиях, хотя и продолжает отождествлять себя со своим отцом, он также одновременно и, возможно, в большей степени, отождествляет себя с матерью. Производные и видоизмененные результаты этих ранних мастурбационных. фантазий позже обычно находят путь в его Я, и участвуют в формировании его характера. Кроме подобного поощрения его женственности значительно но возрастают страх и ненависть к отцу. Иначе говоря, мужественность мальчика переходит в вызывающую позицию по отношению к отцу, которая будет позднее принудительным образом определять его поведение в человеческом обществе. Остаток эротической фиксации на матери часто сохраняется в форме чрезмерной зависимости от нее, и выражается в виде некоторой зависимости от женщин.
Несомненно, воздействие угрозы кастрации на дающую ростки сексуальную жизнь мальчика не всегда имеет такие страшные последствия. Это опять-таки зависит от количественных отношений между тем, как много было нанесено, ущерба и чего удалась избежать.
Воздействие комплекса кастрации на маленьких девочек более однородно и менее глубоко. Девочка, конечно же, не боится потерять пенис; однако, она должна реагировать на то, что она его не получила. С самого начала девочка завидует тому, что мальчики его имеют. Она начинает предпринимать попытки сделать то же самое, что и мальчик, и позднее предпринимает усилия, направленные на компенсацию своего дефекта- усилия, которые в конце концов могут привести к нормальной женской позиции. Если во время фаллической фазы она, как и мальчик, пытается получить удовольствие при помощи стимуляции руками своих гениталий, то часто случается, что ей не удается добиться достаточного удовлетворения, и она переносит суждение о неполноценности своего чахлого пениса на всю себя. Как правило, она быстро прекращает мастурбировать, так как не желает никаких напоминаний о превосходстве своего брата или товарища по детским играм и полностью отворачивается от сексуальности.
Если девочка упорствует в своем первом желании - вырасти мальчиком, то в экстремальных случаях она превращается в явного гомосексуалиста. В других же случаях она будет проявлять выраженные мужские черты в ходе своей последующей жизни.
Интересно, что отношение между эдиповым комплексом и комплексом кастрации принимает такую различную форму- фактически противоположную- в случае мужчин и в случае женщин. У мужчин угроза кастрации приводит к завершению эдипова комплекса. У женщин, напротив, именно отсутствие пениса вызывает эдипов комплекс.
Толкование сновидений
Мы находим путь к пониманию ("толкованию") сновидения, допуская, что наши воспоминания о сновидении являются не истинным его процессом, а лишь фасадом, за которым этот процесс скрывается, здесь мы имеем разделение между явным содержанием сновидения и скрытыми мыслями , содержащимися в нем. Процесс, который образует первое из второго называется работой сновидения.
Изучение работы сновидения дает прекрасный пример того, каким образом бессознательный материал из Оно (как первоначально бессознательный, так и подавленный бессознательный) пробивает себе дорогу в Я, становится предсознательным и, в результате противодействия со стороны Я подвергается изменениям, известным как искажения сновидений. Не существует никаких особенностей сновидений, которые нельзя было бы объяснить подобным образом.
Формирование видения может быть вызвано двумя различными причинами. Либо, с одной стороны, инстинктивным импульсом, который обычно подавлен (бессознательное желание), а во время сна находит достаточно сил, чтобы пробиться либо, с другой стороны -- побуждением, оставшимся от состояния бодрствования, предсознательной цепью мыслей со всеми сопутствующими ей противоречивыми импульсами, которая во время сна находит подкрепление со стороны бессознательного. Сновидения могут возникать как со стороны Оно, так и со стороны Я. Механизм формирования сновидения в обоих случаях одинаков, а следовательно одинаково и необходимое динамическое предусловие. Я доказывает свое первоначальное происхождение от Оно тем, что время от времени прекращает свои функции и возвращается в первоначальное состояние. Это логически вызвано разрывом его связей с внешним миром и отзывом его катексов от органов чувств. Во время рождения возникает инстинкт возвращения к внутриматочной жизни, которая была оставлена - инстинкт сна. Сон является своеобразным аналогом возвращения в матку, так как бодрствующее Я управляет Подвижностью, а эта функция во время сна становится парализованной, и соответственно значительная часть запретов, наложенных на бессознательное Оно, становится ненужной. Удаление или сокращение этих "антикатексов" дает Оно безопасную степень свободы.
Доказательства той роли, которую играет бессознательное Оно в формировании сновидений, многочисленны и убедительны.
а) Память в сновидениях намного более обширна, чем в бодрствующем состоянии. Сновидения поднимают воспоминания, которые спящий забыл, которые недоступны для него в бодрствующем состоянии.
б) В сновидениях неограниченно широко используются лингвистические символы, значение которых в большинстве случаев неизвестно спящему. Вероятно, они берут начало из ранних стадий развития речи.
в) Часто память воспроизводит в сновидениях впечатления из раннего детства спящего, которые не только были забыты, но и стали бессознательными в связи с подавлением.
Изучение работы сновидения дало представление о характеристиках многих других процессов, происходящих в бессознательном, которые столь же замечательны, сколь и важны.
С помощью бессознательного каждое формирующееся сновидение предъявляет к Я требование - на удовлетворение инстинкта, если сновидение возникает из Оно; на разрешение конфликта, устранение сомнения или формирование намерения, если сновидение возникает из остатка предсознательной деятельности после состояния бодрствования. Спящее Я, однако, сфокусировано на желании сохранить сон; оно воспринимает требование как нарушение покоя и стремится от него избавиться. Я удается с этим справиться посредством чего- то похожего на уступчивость: оно отвечает на требование тем, что при данных обстоятельствах исполняет желание и таким образом избавляется от него.
Во время продолжающейся работы сновидения иногда более успешно устремляется вперед бессознательное; а иногда с большей энергией защищается Я. В большинстве случаев содержание тревожных сновидений претерпело наименьшие искажения. Если требование бессознательного ,слишком велико, чтобы спящее Я справилось с ним имеющимися в его распоряжении средствами, то оно оставляет желание спать и возвращается к состоянию бодрствования.
У нас нет никакой иной возможности передать сведения о сложной сети одновременных событий, кроме как последовательно описать их; и поэтому получается, что все наши описания в первую очередь страдают односторонностью, и упрощенностью, и чтобы быть верными, требуют дальнейшего дополнения и обоснования.
Внутренний мир
Я, которое является посредником между Оно и внешним миром; которое принимает инстинктивные требования первого для того, чтобы удовлетворить их; которое воспринимает информацию из последнего и использует ее как память; которое, сосредоточиваясь на самосохранении, занимает защитную позицию по отношению к чрезмерно сильным требованиям с обеих сторон; и которое в то же самое время руководствуется во всех своих решениях предписаниями мо дифицированного принципа удовольствия - эта картина фактически применима к Я лишь до завершения первого периода детства, примерно до пятилетнего возраста.
В это время происходит важная перемена. Фрагмент внешнего мира, по меньшей мере, отчасти, оставляется как объект и вместо него, путем отождествления, принимается в Я и таким образом становится интегральной частью внутреннего мира. Этот новый психический элемент продолжает выполнять функции, которые до этого выполнялись людьми внешнего мира: он наблюдает за Я и угрожает ему наказанием, точно так же, как и родители, чье место он занял. Мы называем этот элемент Сверх-Я и осознаем его судейскую функцию как сознание. Удивительным оказывается то; что Сверх-Я часто проявляет такую строгость, пример которой реальные родители не предоставляли, и более того оно требует от Я отчет не только за его действия, но и в равной мере за его мысли и неосущес твленные намерения, о которых, очевидно, Сверх-Я извес тно. Это напоминает, что герой легенды об Эдипе тоже чувствовал вину за свершенное и подверг себя самонаказанию, хотя неумолимая сила пророчества, по нашему и его собственному суждению, должна была бы его оправдать. Фактически, Сверх-Я является наследником эдипова комплекса и организуется лишь после избавления от него. Поэтому его чрезмерная строгость не следует реальной модели, а соответствует силе защиты против соблазна эдипова комплекса. Некоторое подозрение о таком положении вещей лежит, без сомнения, в основе утверждения философов и верующих о том, что чувство морали не прививается человеку образованием и не приобретается им в ходе общественной жизни, а насаждается каким-то высшим началом.
Пока Я функционирует в полной гармонии с Сверх-Я, их отдельные проявления различить нелегко, но напряженные отношения и разногласия между ними становятся очень явными. Мучения, вызванные упреками сознания, точно со ответствуют детскому страху потери любви, страху, место которого занял элемент морали. С другой стороны, если Я удалось, успешно отказаться от соблазна сделать нечто, что вызвало бы возражения Сверх-Я, то его самооценка растет, а гордость укрепляется, как будто оно, сделало какое-то ценное приобретение. Таким образом, Сверх-Я продолжает играть роль внешнего мира для Я, хотя оно и стало частью внутреннего мира. В течение последующей жизни оно представляет влияние детства индивида, заботы и образования, предоставленных родителями и
зависимости от них - детства, которое так значительно продлено у людей общей семейной жизнью. И во всем этом сказываются не только личные качества родителей, но также и все, что оказывает определяющее воздействие на них самих; вкусы и нормы социального класса, в котором они живут, и врожденные наклонности и традиции расы, от которой они происходят. Те, кто любит обобщения и четкие разграничения, могут сказать, что внешний мир, в котором индивид после отделения от родителей оказывается незащищенным, представляет власть настоящего, что врожденные тенденции его Оно представляют органическое прошлое; и что Сверх-Я, которое присоединяется к ним позднее, представляет более; чем все культурное прошлое, которое ребенок, так сказать, должен повторить как пост-опыт во время нескольких лет своей ранней жизни. Маловероятно, что такое, обобщение может оказаться универсально верным. Некоторая часть культурных приобретений, без сомнения, оставила свой' след в Оно; многое из того, что привносится Сверх-Я будет пробуждать Я в Оно; немало новых детских переживаний окажутся усиленными, потому что являются повторениями какого-то изначального филогенетического опыта.
Таким образом, Сверх-Я занимает некое промежуточное положение между Оно и внешним миром; Оно объединяет в себе воздействие как настоящего, так и прошлого. В возникновении Сверх-Я мы имеем, так сказать, пример того, каким образом настоящее превращается в прошлое…
