Особенности политического процесса в России на современном этапе

p>Шамиль Басаев, один из руководителей незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики, угрожал России“ядерным и биологическим” терроризмом: “Полкило урана на Москву – и этот город перестанет существовать”. [8 Коммерсантъ – Власть №25, 7 июля 1998 г. ] Салман Радуев, другой известный чеченский “полевой командир”, объявив однажды “о начале широкомасштабной железнодорожной войны против России”, впоследствии взял на себя ответственность за несколько взрывов на вокзалах, в частности в Воронеже, Пятигорске и Армавире. Он обещал также взорвать нефтепровод, “потому что он служит интересам России, а она наш враг, пока не признает нашу независимость”. [9 Там же. ]

Но, необходимо отметить, что элементы экстремизма наблюдались и в действиях правительства. В федеральной армии, например, “ковровые бомбардировки”, артобстрелы жилых кварталов чеченской столицы, разрушение инфраструктуры республики.

Конечно, в жилых кварталах Грозного скрывались террористы-ваххабиты, а инфраструктура поддерживала террористов. Но, тем не менее, уничтожение мирных жителей– недопустимый акт политической власти.

Вообще, экстремизм непосредственно связан с терроризмом. Достаточно часто эти понятия отождествляют. Но между ними существует и определенное отличие. Терроризм –это всегда силовое действие, связанное с применением взрывов, убийств. Насилие– неотъемлемый признак террористической деятельности. Экстремизм –более широкое понятие, охватывающее не только насильственные действия, но и агрессивные высказывания в адрес власти; несанкционированные митинги; вызывающее, неконвенциональное поведение.

В России, сторонники и активисты экстремистских движений молоды. В среднем, возраст их колеблется от 16 до 30 лет. Согласно подсчетам отечественных социологов, среднестатистический юный россиянин к 17-летнему возрасту знакомится благодаря телевидению с 17-тью тысячами виртуальных сцен насилия. [10 Социологические исследования. №5 – 2001 г. ] Отдельно необходимо отметить исламский терроризм, который является одной из главных не только российских, но и мировых проблем. Последователи исламской религии–почти миллиард человек, 1/6 всего населения Земли. 36 государств, некоторые из которых процветающие, экономически развитые, составляют мусульманский мир. Нельзя говорить, что все эти страны– источники терроризма. Однако, в 2000 г. был создан международный фонд “джихада”, обращенный против “крестоносцев и иудеев”. [11 Там же. ]Россия в данном случае оказалась барьером на пути мусульманских радикалистских и террористических течений, пытающихся проникнуть в Европу– в частности на Северный Кавказ. Если говорить о глубинных истоках экстремизма в России, то необходимо остановиться на социально-психологических аспектах развития нашего общественного сознания, отражающего серьезный элемент фрустрации, агрессивности, дезориентации и ощущения безысходности в достижении гражданами своих жизненно значимых устремлений. В этом случае в качестве субъектов экстремизма и терроризма, начинают выступать те социальные общности, которые ранее нельзя было заметить в приверженности радикальным взглядам. Прежде всего это круги обманутых и социально ущемленных людей, затем, маргинальные группы, которые утратили прежний социальный статус и находят единственную возможность преодоления бедственного существования в использовании различных криминальных средств и методов обеспечения своей жизни. На этой почве появляются новые формы экстремистской деятельности, угрожающей не только общественной, но и политической безопасности государства. Открываются огромные возможности для уголовного терроризма, за счет которого сейчас в основном, быть может временно, идет рост экстремистских действий в целом.

Немаловажный факт –возрождение антагонистических отношений, основывающихся на несправедливом распределении собственности в результате ошибок приватизации. Такого рода отношения возникают между новыми собственниками и работниками, занятыми на принадлежащих им предприятиях.

Повсеместно видно усиление политического терроризма, признание допустимости насильственных способов в решении социальных проблем.

Эта терпимость, даже некоторое одобрение политического насилия, присуща российскому обществу. Начиная с древних времен политической истории России, насилие было не только естественным, но необходимым элементом государственной власти, державшей население государства в постоянном, явном и скрытом, страхе. Все это, в настоящее время, дополняется правовым нигилизмом. В этом, на наш взгляд, проявляется одна из особенностей политического экстремизма в России. Сегодня, когда наше государство находится на этапе перехода от тоталитаризма, от государства, законы которого были направлены на правление“обычного”человека и защиту правящего режима всеми законными и незаконными путями, чаще всего ссылаясь на“руководящую и направляющую роль КПСС”. [12 По этому вопросу см. например Ф. Незнанский Кровавая пасха, М. : Дрофа, 1994 г. ]Совершенно естественным выглядит агрессивное поведение людей, которые своими действиями демонстрируют власти собственную независимость и безнаказанность. Наиболее ярким примером этого являются действия различных ультраправых и ультралевых организаций.

Вот наиболее известные “левые”экстремистские организации современной России: Рабоче-крестьянская красная армия (РККА), Московское советское антифашистское общество (МСАО), Российский коммунистический союз молодежи (РКСМ(б)), Революционный военный совет (РВС), “Новая революционная альтернатива”, Новая революционная армия. Вот как их характеризует Б. Гунько, один из руководителей радикальных коммунистов, “РКСМ(б) – легальная общественная организация коммунистической молодежи. Ее цель – восстановление власти трудящихся и нашей великой Родины – СССР. МСАО –это легальная общественная правозащитная организация, созданная в 1992 г. в связи с надвигающейся угрозой перехода режима Ельцина к фашисткой диктатуре. В МСАО– 50 человек. РВС –это нелегальная организация, ставящая целью свержение антинародного режима вооруженным путем и переход к социализму”.

По словам Б. Гринько, своими врагами он считает тех, приложил руку к капитализации России. [13 Коммерсантъ – Власть №25, 7 июля 1998 г. ] Из этого параметра наглядно следует, что экстремизм в России набирает силу и абсолютно не боится власти. Открытые заявления о государственном перевороте остаются без реакции со стороны государства. На наш взгляд, власть не хочет замечать ситуацию с экстремизмом в России, используя складывающуюся обстановку в своих интересах. Иначе как можно объяснить откровенно антиконституционные заявления генерала А. Макашова, самого известного антисемита России? Или действия ультраправых, фашистских организаций–РНЕ, скинхеды, о которых речь пойдет ниже? Мы считаем, что власть сознательно не применяет к вышеназванным субъектам никаких действий, так как экстремизм– это очень удобный образ врага, заменивший сейчас Запад советского времени. Если термины “фашизм” и “правый радикализм” использовать по возможности точно, то вряд ли имеет смысл серьезно обсуждать проблему фашизма в России как сколько-нибудь реальной политической силы. Если трактовать “фашизм” предельно широко (а именно такая трактовка преобладает в настоящее время) как некий конгломерат великодержавности, национализма, авторитарности и социальной демагогии, то и в этом случае, по моему мнению, вряд ли можно говорить о наличии у этих явлений достаточно мощных корней в российском обществе, способных реально изменить направление политического развития страны. Конечно, в отличие от “классических”фашистских и праворадикальных групп коммунистические, неокоммунистические и национал-популистские политические организации обладают и массовой базой, и мобилизационными возможностями. Однако они располагаются на социальной и политической периферии и не имеют пока серьезных шансов на власть, хотя и способны быть источником дестабилизации.

Причины, по которым тема фашизма заняла одно из центральных мест в обсуждении перспектив политического развития России, на мой взгляд, имеют скорее когнитивный, а не онтологический статус. Их корень— в изменившейся позиции демократов “первой волны” в политическом процессе, а также в кризисных явлениях, происходящих в демократическом сознании. Успех партии Жириновского на парламентских выборах вызвал перелом в восприятии демократическим сознанием политических процессов в стране. Если до декабря 1993 г. обобщенный образ опасности, угрожающей демократии в России, обозначался словами“коммунистический реванш”, то после декабря его место прочно занял образ “фашистской угрозы”. Переориентация демократического сознания на новый “образ опасности” сопровождалась расширением представлений об источнике опасных тенденций. Если ранее таковой усматривался в возможности “номенклатурного заговора то в последующем его место в демократическом сознании заняли образы “больного общества” и “имперского государства”. Феномен “фашизма” появляется в поле демократического сознания всякий раз, когда оно использует подобные образы для описания политической реальности,

Эти образы концентрируют внимание на разных источниках опасности: один — на обществе, другой —на государстве, но они обладают внутренним единством, стержень которого образуют“сквозные” идеи авторитаризма, национализма и традиционализма. Образ “больного общества”наиболее уязвим с точки зрения его познавательных возможностей и в наибольшей степени вызван причинами эмоционально—психологического свойства — травмами и фобиями демократического сознания после декабри 1993 г. Этот образ расходится с рядом устойчивых тенденций в массовом сознании и поведении, а именно:

— поддержку демократии как политическому идеалу постоянно оказывает около половины российских граждан; — сторонники установления диктатуры составляют меньшинство, а их доля продолжает оставаться стабильной на протяжении длительного времени; — абсолютное большинство населения считает невозможным возврат к “системе, существовавшей до 1985г. ”; большинство членов общества сохраняет способность к рациональной оценке ключевых событий внутренней и внешней политики и к прагматической реакции на них.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13