Реферат: Рождество
Реферат: Рождество
(новозаветные сюжеты в живописи)
Александр Майкапар
Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице.
(Лука, 2:6–7)
Празднование Рождества Христова на Востоке упоминается уже в учении гностиков, в частности у Климента Александрийского. Рождение Христа отмечалось ими вместе с празднованием его явления. Явление же это было Богоявлением, и таким образом праздник Рождества отмечался на Востоке вместе с Богоявлением – 6 января. Точное разделение этих праздников во всей христианской церкви, западной и восточной, произошло в конце IV – начале V века. Как отмечают историки церкви, праздник Рождества Христова был заимствован восточной церковью у Рима, тогда как праздник Богоявления впервые появился на Востоке, а затем уже был перенесен в Рим. Здесь же необходимо указать, что западная и восточная церкви со временем стали вкладывать разный смысл в понятие Богоявления, и это отразилось на выборе отмечаемых в этот праздник событий евангельской истории. Так, восточная церковь утвердилась в праздновании Богоявления как Крещения Христа – первого появления Иисуса среди народа и установления догмата троичности: идеи о явлении лиц Божества. В свою очередь римско-католическая церковь под Богоявлением, празднуемым также 6 января, подразумевает явление звезды восточным волхвам как первое откровение язычникам явления Мессии (праздник Трех волхвов, Трех царей). Крещение же, которое всегда празднуется в воскресенье, в тех случаях, когда воскресенье не выпадает на 6 января, отмечается римско-католической церковью в первое воскресенье после этого числа. Изложенные выше обстоятельства чрезвычайно важны для верного понимания рождественского цикла сюжетов, как он сформировался в западном искусстве. Евангельская история рождения Христа – это, собственно, только приведенные выше слова Луки. Часто, однако, в западном искусстве под названием “Рождество Христово” подразумеваются также сцены поклонения пастухов и волхвов (мы не говорим в данном случае о трактовках сюжета рождения Христа, основанных вообще не на евангельском повествовании, таких как поклонение Марии, поклонение царей и других, – о них и их литературных программах мы скажем ниже), тогда как эпизод поклонения волхвов, строго говоря, является сценой Богоявления. Причем если картины на сюжет рождения Христа, как правило, включают и последующие эпизоды, образующие, в сущности, круг эпизодов праздника Богоявления, то сцены Богоявления – поклонение волхвов, поклонение царей – отнюдь не всегда включают изображение собственно рождения Христа.
Итак, мы намеренно отделяем сюжет собственно рождения Христа – как непосредственное иллюстрирование рассказа Луки – от следующих за ним сюжетов поклонения пастухов и поклонения волхвов (царей) – опосредованного доказательства рождения Христа (этим сюжетам посвящены следующие очерки). Заметим, что в соединении этих сюжетов в живописи отразилось изначальное смешение самой церковью обстоятельств рождения Христа и его явления, то есть праздников Рождества и Богоявления.
Первым источником, из которого христианские художники заимствовали основную идею рождения Христа, должно было быть Евангелие. Матфей лишь констатирует факт рождения: “Наконец Она родила Сына cвоего Первенца, и он (Иосиф. – А.М.) нарек Ему имя: Иисус” (Мф., 1:25). У Луки рассказ несколько более подробный: упоминается об отсутствии места в гостинице, о том, что Мария спеленала младенца, о том, что он положен был в ясли. Из дальнейшего рассказа Луки становится ясно, что при рождении присутствовал Иосиф. Но если сравнить с этими свидетельствами Евангелия изображения рождения Христа в живописи, станет ясно, что они включают подробности, которых нет в Евангелии. Таким образом, иконография рождения Христа, сохраняя то, что дает Евангелие, идет дальше в развитии внешних подробностей. Сюда относятся место, где произошло рождение Христа, ясли, в которые был положен Спаситель, вол и осел у яслей, звезда над изображением сцены рождения младенца, положение фигуры родившей Богоматери, действия Иосифа, ангелы и пастухи, омовение младенца, повитухи и их поведение, особенности архитектурного убранства сцены. Для всех этих деталей сюжета имеются богословская база и литературные программы.
Первые изображения рождения Христа относятся к эпохе древнехристианских саркофагов, но датируются не ранее IV века. Сцена, как правило, очень проста: в яслях под навесом лежит спелёнатый младенец, над ним склонились вол и осел, присутствуют Мария и Иосиф, иногда изображаются пастухи. Часто, когда фигурирует звезда (как на одном из римских саркофагов, обнаруженных на Аппиевой дороге), мы видим также трех волхвов во фригийских шапочках.
Итак, если не ограничиваться только свидетельством Луки, а попытаться выявить более широкий круг литературных источников для темы рождения Христа, то оказывается, что сюжет этот распадается в западном искусстве на несколько прочно утвердившихся к эпохе Возрождения иконографических типов. Чтобы очертить их, необходимо рассмотреть ряд входящих в этот сюжет мотивов и выяснить их литературную программу: 1) обустройство Девы Марии (в доме под навесом или в пещере); 2) две служанки-повитухи и омовение младенца; 3) поклонение младенцу; 4) звезда; 5) ангелы; 6) цветы; 7) охапка сена; 8) туфли.
Рассмотрим их последовательно.
Обустройство Девы Марии
С определением места, где следовало бы поместить сцену рождения Христа, у художников всегда возникало много проблем. С одной стороны, они опирались на свидетельство Матфея: “И, войдя в дом...” (Мф., 2:11). Речь здесь у Матфея идет о явившихся на поклон волхвах. Но, строго говоря, волхвы явились много позже, чтобы считать их приход “в дом” доказательством того, что и само рождение Христа произошло здесь. Тем не менее ранние художники предпочитали именно так трактовать место действия этого сюжета. Можно констатировать, что в ранних изображениях рождения Христа действие происходит под навесом, что символизирует дом. В эпоху Возрождения художники изображали дом, где родила Дева Мария, в виде обветшалой постройки (лачуги) – она символизировала Ветхий завет, заменить который Новым явился в мир Христос (так у Робера Кампена).
Выбор художниками для рожающей Девы Марии иного места – пещеры – основан на упоминании о ней у Иустина Мученика в его “Диалоге с Трифоном” (II век), который видел в таком рождении Христа осуществление пророчества Исаии. “Когда совершители мистерий Митры говорят, что он родился от камня, и место, где они посвящают верующих в него, называют пещерою, то не вижу ли, что они это заимствовали из слов Даниила (...) и также из пророка Исаии (...)?” – это из “Диалога с Трифоном” Иустина Мученика. И в пророчестве Исаии: “Тот будет обитать на высотах; убежище его – неприступные скалы” (Ис., 33:16). Это предание ясно формулируется во многих апокрифических текстах, в частности в Протоевангелии Иакова (которое, по-видимому, Иустин Мученик знал), где говорится: “И он снял Ее с осла и сказал Ей: Куда мне отвести Тебя и скрыть позор Твой? Ибо место здесь пустынно. И нашел там пещеру, и привел Ее…” (17–18). Можно указать и другие литературные источники этой живописной традиции. Первые изображения рождения Христа в пещере относятся к VI–VII векам.
В пещере изобразил рождение Христа Пьетро Каваллини на своей мозаике в церкви Санта Мария ин Трастевере в Риме. В общих чертах его композиция следует канонам византийской иконографии, но в изобразительных формах несет печать римской традиции. Фреска эта необычайно интересна тем, что соединяет в себе несколько литературных программ – свидетельства Евангелия от Луки, Евангелия от Матфея, Протоевангелия Иакова, а кроме того, вносит местные – римские – детали в трактовку сюжета. У Луки художник заимствовал: 1) изображение гостиницы (“Не было им места в гостинице”. Лк. 2:7) – дом с башней на переднем плане; надпись поясняет: “tabema meritoria” (лат.: жилище, сдаваемое внаем); 2) благовестие пастухам: ангел с бандеролью, на которой текст: “Annutio uobis gaudium magnum” (лат.: “Я возвещаю вам великую радость”. Лк. 2:10). У Матфея художник заимствовал звезду, которая привела в Вифлеем волхвов. У Иакова (из Протоевангелия) – пещеру, в которой родила Дева Мария, а также образ застывшего в задумчивости Иосифа: “...и пошел искать повивальную бабку в округе Вифлеема. И вот я, Иосиф, шел и не двигался. И посмотрел на воздух и увидел, что воздух неподвижен, посмотрел на небесный свод и увидел, что он остановился и птицы небесные в полете остановились...” (18). И, наконец, свой вклад в разработку программы этой мозаики внес кардинал Якопо Стефанески, известный меценат раннего треченто: на переднем плане рядом с хижиной и башней виден источник благовонного масла, который, согласно легенде, забил в Риме в момент рождения Христа. Над этим источником и была поставлена церковь Санта Мария ин Трастевере, о чем свидетельствует надпись под картиной: “Jam puerum jam summe pater post tempora natum/ Accipimus genitum tibi quern nos esse coevum/ Credimus hipcqi clei scaturire UquaminaTybrum” (лат.: “Он, Младенец и вечный Отец, как равный нам, как современник, родился среди нас. Мы верим, что отсюда изливается миро (милосердия), как волны Тибра”).
Лишь тому, кто не знает, что представляет собой хан, то есть гостиница на Востоке – такая, в которой могли остановиться Иосиф с Марией, – может показаться, что свидетельства Луки и Матфея не согласуются между собою. На самом деле “дом” и “пещера” – это может означать почти одно и то же. Хан, или караван-сарай, на Востоке представлял собой низкое здание, стены в его комнатах имелись лишь с трех сторон, и все происходившее в помещении было открыто взору постороннего. Здесь же было место (двор) для скота и комната отделялась от двора лишь несколькими ступеньками. Но самое интересное с археологической точки зрения то, что ханы строились, вернее, пристраивались к многочисленным в тех местах пещерам. Это было единое целое. Таким образом, известные нам попытки художников примирить два этих свидетельства, изображая вход в пещеру и над ним навес, не так уж грешат против истины.
Страницы: 1, 2
