Реферат: Москва при царе Иоанне IV
К царствованию Иоанна IV относится и введение в Москве книгопечатания. Юный царь еще в 1548 году велел Иоанну Шлитте привезти в Москву из-за границы вместе с другими техниками типографщиков. Но немцы, завистливо опасаясь подъема образованности в России, не пропустили их к нам. Только с помощью датчан, в 1553 году, у нас была устроена типография. Царь дал из собственной казны средства на устройство книгопечатной палаты. Немедленно нашлись русские люди, способные к типографскому искусству, и стали нашими первопечатниками. То были дьякон от церкви Николы Гостунского Иван Федоров, его товарищ Петр Тимофеевич Мстиславец и Маруша Нефедьев. Спустя 10 лет, в 1664 году, в Москве появилась первая печатная книга "Апостол", довольно красивая по своей бумаге и печати, а в следующем году "Часослов". Но многочисленный класс переписчиков, видя со стороны типографии подрыв своему ремеслу, начал смущать чернь, обвиняя книгопечатников в ереси. Чернь подожгла ночью печатный двор, и первопечатники спаслись из Москвы бегством. Однако начатое ими дело не погибло: царь велел возобновить типографию, и печатание книг продолжал их ученик Андроник Невежа.
Искусство письма к этому времени достигло высокой степени процветания. Рукописи этого времени, как, например, "Царственная книга" и так называемый "Синодальный летописец", а также множество других украшены миниатюрами, а некоторые великолепным в красках и золоте орнаментом, заставками и причудливыми заглавными буквами.
Живопись также продолжала развиваться. В эту эпоху появляются у нас лицевые подлинники, составлявшие руководства для наших иконописцев. Во время большого пожара 1547 года погибли, между прочим, и произведения кисти знаменитого Андрея Рублева, и пришлось много работать по восстановлению живописи в кремлевских соборах. Стоглавый Собор старался упорядочить нашу иконографию; он определил поставить над иконниками четырех старост - смотреть, чтобы иконы писались верно с установленных образцов, чтобы неискусные в этом деле перестали им заниматься и чтобы молодые ученики были отдаваемы к добрым мастерам. Но московская школа живописи была не в силах одна справиться с этой задачей. Митрополит Макарий, сам искусный в иконописании) и протопоп Сильвестр, будучи новгородцами, посоветовали царю призвать на подмогу иконописцев из Новгорода и Пскова. На время работ привезли в кремлевские соборы иконы из разных городов: Новгорода, Звенигорода, Смоленска и других. Выписанные иконники рисовали по образцам монастырей Троицкого и Симонова, славившихся произведениями старой московской школы.
Из псковских мастеров известны Останя, Яков, Семен, Глаголь. Одновременно с писанием новых икон новгородско-псковские мастера расписывали своды и стены царских палат священными изображениями, бытейским письмом, как, например, Христа и святых или символических фигур: мужества, разума, чистоты, правды и т. д. В это время выступил дьяк Висковатый с заявлением, что новые образа написаны несогласно с церковными преданиями. "В палате царской притчи, - говорил он, - писаны не по подобию: написан образ Спасов, да туто же близко него написана жонка, спустя рукава, кабы пляшет; а подписано под нею: блужение, а иное - ревность и иныя глумления". Созванный в это время Стоглавый Собор обсудил это, и митрополит объяснил Висковатому, что в палате было написано приточно - Спасово человеколюбие, еже о нас, ради покаяния.
Стоглавый Собор, учинив по этому поводу розыск, оправдал живописцев и осудил обвинителя. Митрополит Макарий объявил Висковатому, что он "мудрствует об иконах негораздо". "Знал бы ты, - говорил владыка, свои дела, которые на тебя положены, - не разроняй списков разрядных".
Из описания, составленного при Алексее Михайловиче в 1572 году, видно, что на сводах и стенах Грановитой палаты были следующие изображения: Господь Саваоф, творение ангелов и человека и разные события Ветхозаветной истории, например, разделение вселенной между тремя сыновьями Ноя и Руси между тремя сыновьями Владимира Равноапостольного. Русские князья Ярослав, Всеволод и Владимир Мономах были изображены в венцах или митрах, в камчатных одеждах с бармами и золотыми поясами, вообще в виде византийских царей. Затем следовали основатель Москвы Юрий Долгорукий и родоначальник московских князей Александр Невский и другие наши государи.
Разбираясь в памятниках при Грозном, мы должны обратить внимание на те изменения, какие при нем претерпел наш государственный герб. Изменения эти представляют нам его новую геральдическую фазу и заключаются в следующем: на большой государственной печати "Царства Всероссийского" московский всадник; поражающий дракона помещается теперь на груди императорского орла. Вокруг него, ниже восьмиконечного креста с надписью: "Древо дарует древнее достояние", размещаются гербы объединенных под властью Москвы княжеств и царств. Выбитый круговой надписью титул своими размерами уже превосходит титул отца и деда государя. Он начинается словами: "Бога в Троице славимаго милостию, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, и Владимирский, и Московский государь и великий князь Новаго-города, Низовския земли и проч.".
Делала при Иоанне Васильевиче успехи и пышность придворной обстановки. Особенно любил царь удивлять этим иностранных послов. Так, в 1576 году, при приеме польского посла, присланного Стефаном Баторием, не только дворец был переполнен боярами в блестящих одеждах, но на крыльце и в переходах до Набережной палаты, у перил до Благовещенского собора были размещены во множестве гости, купцы и приказные, все в золотых одеждах; на площади было расставлено возникшее при Иоанне новое войско - стрельцы с ружьями. На придворные обеды при Иоанне IV приглашались громадные массы служилых людей, по 600 и 700 человек. Однажды, во время войны с ливонскими немцами, был устроен придворный обед на 2000 человек. Царь дивил иностранцев обилием в своем дворце золота, самоцветных камней, жемчуга и прочих драгоценностей.
Но, при всех этих успехах, Москва при Иоанне IV мало обстраивалась новыми постройками. Кроме упомянутого выше Покровского собора, при нем в 1543 году, говорит летопись, доделали церковь Воскресения на площади, возле Ивана "святый под колоколы" (начатую Петром Фрязиным при Василии III); а лестницу и двери приделали в 1552 году московские мастера; в 1555 году царь и митрополит в ту церковь "принесли Рождество Христово от Мстиславскаго двора и собор уставили". В 1547 году близ Тайницких ворот был построен собор Черниговских Чудотворцев, где были положены принесенные тогда в Москву мощи св. князя Михаила и его боярина Феодора. В память победы над крымцами, в 1573 году, была построена церковь Рождества Христова в Палашах близ Тверской улицы, где находится чудотворная икона Божией Матери "Взыскание погибших". В 1582 году на месте приходской церкви Св. Никиты боярин Никита Романович Юрьев, брат царицы Анастасии и отец патриарха Филарета, построил Никитский женский монастырь. В 1583 году у Иоанна от седьмой его жены Марии Нагой родился сын Димитрий - Уар (Угличской). В память этого был построен придел мученика У ара при церкви Иоанна Предтечи, у Боровицких ворот. Здесь была поставлена икона этого святого в меру роста царевича. Перед иконой лежал камень, служивший ступенью для прикладывавшихся. Сюда, когда Димитрий царевич был причислен к святым, матери клали грудных болящих детей. Позади большой Набережной царской палаты в 1560 году был вновь перестроен Сретенский собор, основанный Василием 1.
Из дворцовых построек этого времени известны следующие: в 1560 году, около упомянутого Сретенского собора, царь "повелел делати двор особный детем своим". При учреждении опричнины, в которую были отобраны улицы: Чертолье (Пречистенка), Арбатская с Сивцевым врагом, Сенчинское (Остоженка) и половина Никитской, с разными слободами до всполья Дорогомиловского, царь велел выстроить для себя новый дворец на Неглинной (на нынешней Воздвиженке) и обнести его высокой стеной.
Столь небольшая сравнительно строительная деятельность Грозного некоторыми историками объясняется тем, что он будто был поглощен казнями. Но это неверно. Москва в его время двукратно была опустошена громаднейшими пожарами: в 1547 и 1571 годах. Иоанну было слишком много дела по одному только восстановлению сгоревших зданий.
В последний из указанных годов, 24 мая, крымские татары подступили к Москве и зажгли ее посады. При сильном ветре пожар распространился быстро и поглотил собою все деревянные здания Китай-города и посадов. При этом погибло много народу. Главный воевода И. Д. Бельский задохся у себя на дворе в каменном погребе; та же участь постигла и многих из знати. Москва-река была запружена трупами искавших в ней спасения, так что надо было ставить людей с баграми, чтобы сплавлять трупы вниз по течению. В Кремле выгорел государев двор. По свидетельству летописи, в "Грановитой, Проходной, Набережной и иных палатах, прутье железное, толстое, что кладено крепости для, на связки, перегорело и переломалось от жару". Двор государя уже после его смерти был возобновлен Феодором Иоанновичем и Борисом Годуновым. Иоанном IV был выстроен загородный дворец в селе Воробьеве.
Около вышеупомянутого времени в Москве был сильный голод. Четверть ржи стоила 60 алтын, по тому времени цена неслыханная; затем открылся сильный мор, продолжавшийся до 1572 года. Вследствие всех этих бедствий население Москвы сильно уменьшилось в своем числе. Если должно с большой осторожностью принимать свидетельство Антония Поссевина, потерпевшего неудачу по части пропаганды у нас папизма и унии и не получившего от царя позволения построить в Москве костел католический, будто в Москве в 1581 году насчитывалось жителей не более 30000, то, несомненно, от упомянутых катастроф, от казней и перенесения царской резиденции в Александровскую слободу Москва сильно сократилась в своих размерах и самом числе жителей.
Рассказы современников о наружности Иоанна IV отличаются разнообразием и даже противоречиями, потому что относятся к разным периодам его жизни. Англичанин Горсей говорит, что он был красивой и величественной наружности, с пригожими чертами лица, с высоким челом. Другой иностранец, Даниил из Бухова, передает, что он был очень высокого роста, тело имел полное, глаза большие, постоянно бегающие, все высматривающие. Но когда Иоанн в первый раз приехал из Александровской слободы, москвичи были поражены, что у него на голове и в бороде волосы почти все вылезли, и он сильно похудел и постарел. Хронограф XVII века, известный под именем Кубасовского, говорит, что "царь имел очи серы, нос протягновен, возрастом велик бяше, сухо тело имея, плеща высоки, груди широки, мышцы толстыя".
Невоздержанный образ жизни и постоянное тревожное состояние духа тяжело отразились на Грозном. В 50 лет он совершенно расстроил свое здоровье и прежде времени состарился. Зимою 1584 года у него открылась тяжкая болезнь: его внутренности стали гнить и все тело пухнуть. По монастырям разослали грамоты с просьбой молиться об исцелении болящего царя. Во время облегчения от болезни Иоанн развлекался рассматриванием своих драгоценностей или игрою в шахматы и разговорами с знахарями и шутами или же слушал былины и сказки. 18 марта, после трехчасовой теплой ванны, он потребовал шахматы и хотел играть с боярином Бельским, но вдруг упал. Пока иностранные врачи хлопотали, митрополит Дионисий совершил над ним обряд пострижения и нарек его Ионой. Новый царственный инок был погребен в диаконнике Архангельского собора. Над гробницей сделана надпись: "В лето 7002 - 1584, марта в 19 день, на память св. мученика Хрисанфа и Дарии, преставися благоверный государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, а в иноцех Иона". Вблизи этой гробницы находится прах его сына, царевича Ивана Ивановича.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.moskva.ru/
