Палестино-израильский переговорный процесс до и после: начало Интифады

p align="left">Первой по времени стала так называемая «иордано-египетская инициатива». Выдвинутая в середине апреля 2001 года, «инициатива» как бы отталкивается от договоренностей Шарм аш-Шейха, в нее включено положение о возобновлении переговоров по окончательному статусу одновременно и параллельно с встречными шагами палестинцев и израильтян по прекращению конфронтации и мерам доверия. Причем указывались и сроки завершения переговоров (в течение года), и то, что они должны базироваться на необходимости сохранения и развития прогресса, достигнутого за период с ноября 1999 года по январь 2001 года, т.е. делалась попытка обеспечить преемственность переговорного процесса, отталкиваясь его «от результатов» переговорных раундов в Кэмп-Дэвиде, Вашингтоне, Табе при правительстве Э.Барака. Ясно, что «инициатива» шла в русле палестинского подхода.

Следует отметить, что мало кто верил в возможность реализации этой «инициативы», хотя она получила поддержку всех так или иначе причастных сторон.

Согласился и Израиль, обусловив это существенными изменениями в «инициативе»: имелись в виду ключевые ее положения - о возобновлении переговоров от достигнутой в Табе базы и полное замораживание всей поселенческой деятельности, в том числе в Восточном Иерусалиме. Израильские условия выхолащивали суть иордано-египетских предложений - о восстановлении процесса палестино-израильского урегулирования с сохранением его преемственности при новом израильском правительстве.

Но такое даже обусловленное согласие Израиля с иордано-египетской инициативой совпало с в какой-то мере «программным» пресс-интервью А.Шарона, в котором он определил свое отношение к арабам, к урегулированию с ними, к решению палестинского вопроса в духе традиционной идеологии «Ликуда». По мнению А.Шарона, под-писание мирного договора сейчас неактуально, поскольку арабский мир не признал пока изначального права еврейского народа на свое независимое государство, «арабы не смирились с тем, что у евреев здесь есть государство». В тех договорах, которые были подписаны Израилем (с Египтом, Иорданией), признание сделано формально. Время, считает А.Шарон, работает на Израиль, «поэтому надо его тянуть». С палестинцами он говорил о «долгосрочном соглашении о перемирии», при том, что со стороны Израиля не будет никаких «уступок», в том числе по Иерусалиму и еврейским поселениям на палестинских территориях39.

Очевидным «слабым местом» иордано-палестинской инициативы явилось отсутствие ее формального представления. Она так и осталась в статусе неофициального документа (non-paper), что вызывало сомнения в намерении авторов всерьез добиваться ее реализации.

21 мая был официально опубликован доклад комиссии Дж.Митчелла (сам документ датирован 30 апреля, передан президенту США Дж. Бушу 1 мая)40.

Мандат комиссии был определен Б. Клинтоном, обратившимся к Дж. Митчеллу с просьбой ее возглавить, и состоял в том, чтобы дать объективную оценку событий, произошедших с сентября 2000 г., в том числе насилия в Иерусалиме, Газе и на Западном берегу, выяснить, почему это произошло и как предотвратить подобное в дальнейшем. В соответствии с договоренностями в Шарм аш-Шейхе имелось в виду, что перед тем, как президент США предаст гласности доклад комиссии, с ним будут ознакомлены генеральный секретарь ООН и обе стороны, т.е. израильтяне и палестинцы. Фактически его содержание стало известно раньше.

Рекомендациями комиссии предусматривалось:

во-первых, прекращение насилия, причем, безотлагательное и безусловное, частью которого должно было стать немедленное же возобновление сотрудничества в сфере безопасности между правительством Израиля и Палестинской Администрацией;

во-вторых, восстановление доверия, которое, в частности, предусматривало «период остывания». Здесь среди мер упоминалось и «замораживание правительством Израиля всей поселенческой деятельности, включая «естественный рост» существующих поселений»;

в-третьих, возобновление переговоров. При этом подчеркивалось, что «прекращение насилия, возобновление сотрудничества в сфере безопасности не может долго продержаться без серьезных переговоров по решению глубинных причин конфликта». Это - ключевой тезис документа, которому почему-то достойного внимания не было уделено.

В докладе отмечается, что мандат не предполагал ни представления основы или повестки дня переговоров, ни рекомендаций о том, как стороны в конце концов должны решить стоящие перед ними вопросы. Но прямо говорится: «Дабы в этом преуспеть, они должны найти путь к восстановлению духа компромисса, примирения и партнерства с тем, чтобы переговоры могли привести к справедливому урегулированию конфликта». Основа и повестка дня переговоров уже были, они зафиксированы в палестино-израильском соглашении «Декларация о принципах организации временного самоуправления», известном как «соглашение Осло» (подписано в Вашингтоне 13 сентября 1993 г.), и в «Соглашении по полосе Газа и району Иерихон» (Каир, 4 мая 1994 г.). Основой постоянного урегулирования являлись договорно зафиксированные резолюции 242 и 338 Совета Безопасности ООН, пятилетний переходный период начинался с ухода израильтян из Газы и Иерихона (т.е. с 4 мая 1994 г.), переговоры о постоянном статусе должны были охватывать вопросы о Иерусалиме, беженцах, поселениях, мерах безопасности, границах, отношениях и сотрудничестве с другими соседями, а также остальные вопросы, представляющие взаимный интерес.

Второе. При том, что авторы доклада не претендовали на то, чтобы предлагать собственное видение основы палестино-израильских переговоров, об основе для возобновления таких переговоров они сказали. Доклад рекомендует, чтобы стороны встретились и подтвердили свою приверженность подписанным соглашениям и взаимным пониманиям 1999 и 2000 годов, что и послужило бы основой для возобновления переговоров. Другими словами, авторы доклада стояли на позиции преемственности палестино-израильского переговорного процесса.

Третье. «Доклад Митчелла» делал упор на переговоры об окончательном статусе. Заявление Дж. Митчелла и сенатора У. Рудмана в связи с публикацией доклада заканчивалось словами: «Мы настойчиво призываем их (стороны) вернуться к переговорам, как бы ни было трудно. Это единственный путь к миру, справедливости и безопасности».

Еще раз подчеркнем: «доклад Митчелла» определял переговоры (об урегулировании существа конфликта, о постоянном статусе) как единственный путь к миру и безопасности. К этому его тезису придется возвращаться не раз, поскольку доклад ставит его авторов в ряд приверженцев концепции о приоритете мира как основы безопасности в отличие от другой концепции - сначала безопасность, потом мир.

Какое-то время, очень недолго, иордано-египетская «инициатива» еще продержалась в дипломатическом обороте, поначалу - самостоятельно, потом, после появления «доклада Митчелла», наряду с ним. Но вскоре она зачахла, а вместе с этой «инициативой» как бы забылась и содержавшиеся в ней положение о сроках переговоров об окончательном статусе, идея преемственности переговорного процесса, а также одновременность и параллельность шагов по прекращению насилия, укреплению мер доверия и продолжению переговоров. Очевидно, что «доклад Митчелла» сыграл в этом роль и выполнил задачу, которую его авторы, скорее всего, перед собой не ставили. В день представления «доклада Митчелла» госсекретарь США К. Пауэлл говорил, что египетско-иорданское предложение «содержит идеи, которые являются дополняющими рекомендации Комиссии Митчелла»; и - «мы также обсудим со сторонами, какие из элементов» этого предложения «могут быть включены в имплементационный план, о котором некоторым образом упоминал сенатор Митчелл»41. Подобного обсуждения не последовало. Более того, «доклад Митчелла» стал представляться основой, причем - единственной, безальтернативной для преодоления кризиса в палестино-израильских отношениях.

Главный вывод доклада о переговорах, причем по урегулированию глубинных причин конфликта, т.е. переговорах об окончательном статусе как пути к безопасности в последовавшей дипломатической работе был отброшен, подменен на противоположный: сначала - обеспечение безопасности, затем - меры доверия (из них ушла проблема поселенчества) и только потом - переговоры.

В дипломатический обиход была введена идея о временной последовательности (sequence) положений доклада и постадийности их реализации, причем переход к каждой последующей стадии обусловливался выполнением предыдущей. В докладе этого не было.

Действительно, Дж. Митчелл упоминал о «времени и последовательности» (timing and sequence), но применительно лишь к мерам доверия, специально подчеркивая, что это должно быть решено только самими сторонами, и что «никакая из этих мер не связана с другой и не является предварительным условием для любой другой меры»42.

Может создаться впечатление, что авторство этой идеи принадлежит израильтянам, и что от них она была воспринята американцами, ведь положения «доклада Митчелла», составлявшегося в тесном контакте с палестинцами и израильтянами, а также американцами как его «заказчиками», являлись результатом дипломатических усилий и до его публикации (как выше отмечено, президенту США доклад был передан еще 1 мая). Как бы там ни было, сам термин «последовательность» (sequence), но в смысле, обратном тому, который ему придавался в «докладе Митчелла», был впервые заявлен госсекретарем США К. Пауэллом на пресс-конференции в Вашингтоне 21 мая в связи с презентацией «доклада Митчелла». В выступлении госсекретаря эта «последовательность» прочерчена достаточно ясно: «После того, как мы поставим под контроль насилие, безусловно, ослабим его, затем нам потребуется временной график и последовательность выполнения мер доверия и вступления на путь, который ведет нас к переговорам», поскольку «переговоры не могут начаться в нынешней ситуации интенсивного насилия и полного отсутствия доверия между двумя сторонами»43.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8