Американо-японские отношения в области безопасности
p align="left">Попытку определить термин "безопасность" предпринял и Д.Кисида. В ходе одной дискуссии он говорил, что для выяснения слова "безопасность" надо ответить на три вопроса: от кого, что и каким способом? Ответ на первый вопрос предполагал выявление субъекта угрозы, второй - наличие ценностей, третий - определение средств и инструментов защиты Мир и безопасность в Азии и Японии. Пути американо-японского сотрудничества - Токио: Асахи симбун, 1982. Сложность в ответах на эти вопросы, по мнению Д.Кисида, проистекает, с одной стороны, из-за взаимосвязей между вопросами и ответами. Он считал: "Трудно определить, кто враг, кто друг. Часто встречаются ситуации, когда внешнее государство является наполовину врагом, наполовину другом" Там же. Видимо, поэтому Кисида так и не ответил на поставленные вопросы.В "западном" стиле определение "безопасности" наиболее четко сформулировал Такаси Иногути. Он следующим образом расшифровал это понятие: "Под безопасностью государства понимают наличие возможностей для свободы действий в достижении целей, которые, на мой взгляд, государству категорически необходимо защищать в случае существования скрытой или реальной, главным образом, внешней и во вторую очередь внутренней угрозы" Иногути Т. Структура международной политики и экономики. Превратности гегемонии в торговле и войне - Токио, 1982.
Формально определение Иногути как бы совпадает с определением понятия "обеспечение национальной безопасности", данное еще в 1978 г. группой ученых из Японского центра по развитию комплексных исследований (НИРА). Они исходили из того, что в широком смысле термин "обеспечение национальной безопасности" означает "усилия государства, охватывающие широкую область международных отношений: экономических, военных и других сфер деятельности, направленные на обеспечение безопасности от всевозможных внешних угроз" Стратегия Японии к ХХI веку: как преодолеть кризисы - Токио, 1978. Но если эксперты Центра ограничиваются простой констатацией возможности "угроз", то Иногути подчеркивал объективность существования "угрозы", изначально присущей характеру "государственных интересов". Они-то как раз и представляют суть "политической безопасности", которая, по его мнению, "как и прежде, сводится к достижению доминирующей роли государства в международных отношениях" в форме "господства или гегемонии" Иногути Т. Структура международной политики и экономики. Превратности гегемонии в торговле и войне - Токио, 1982. Но поскольку чуть ли не все государства преследуют аналогичные цели, они "подвергаются скрытой или реальной угрозе, так как на земном шаре нет такой суверенной силы (например, в виде мировой империи или своего рода мировой федерации), способной упорядочить мир". "Правда, - делает существенную оговорку Иногути, - надо сказать, что опасности и оправдание политики на этой основе - весьма субъективная вещь" Иногути Т. Структура международной политики и экономики. Превратности гегемонии в торговле и войне - Токио, 1982.
Споры по теме безопасности разгорелись к середине 80-х годов, когда вновь встал вопрос о роли и месте Японии в мире, потянувший за собой целый "хвост" вопросов: является ли Япония региональной азиатской державой или ее интересы носят глобальный характер; нужна ли ей политическая роль в мире или достаточно ограничиться экономическим статусом; какой оптимальный характер отношений с США отвечает интересам Японии; способна ли она добиться самостоятельной и независимой роли в мире; за какие ценности и за какой мир она должна бороться. "Если мы не поймем себя, - говорил Накасонэ, - то возникает опасность сбиться с пути, по которому мы идем" The Flow of World Civilization and Japan's Role in the 21st Century. A Dialogue between Prime Minister Yasuhiro Nakasone and Professor Takeshi Umehara. Prime Minister Office. Tokyo, 1986.
Вновь, как и вначале 80-х годов, ученые-международники вернулись к категориям национальных интересов и безопасности, от определения которых зависел ответ на вопрос: куда надо идти Японии?
Развернутый анализ этих проблем был дан в теоретической монографии Кэнъити Ито "Государство и стратегия" Кэнъити И. Государство и стратегия - Токио, 1985. Он начинает с определения термина "безопасность".
Пытаясь отойти от идеологических штампов американских трактовок безопасности, Ито, используя иные словесные знаки, приходит к той же самой идеологии. Четко оговаривая недостаточность формулировки безопасности как защиты территориальной целостности, он делает упор на защиту государства, причем не просто государства, а, во-первых, "интересов государства как системы", во-вторых, "государства как целостной системы ценностей", и, в-третьих, "государства как системы организаций" Там же. Другими словами, необходимо защищать не только территорию, но и идеологию и культуру, и само государство. При этом не имеет значение, является ли оно социалистическим, или капиталистическим. Тем более, что некоторые японские ученые, не рассматривают японское общество как капиталистическое. При этом, в отличие от многих теоретиков, Ито обращал внимание на то, что угроза государству может проистекать не только со стороны других государств, но и таких явлений, как экологические катастрофы Сакакибара Э. Над капитализмом// The Economist January 14th 1995.
Каковы же способы и средства защиты безопасности? Они делятся на военные и невоенные. Сам Ито склоняется к невоенным средствам, т.е. к переговорам, в том числе и в политике по "возвращению северных территорий,...незаконно оккупированных Советским Союзом" Кэнъити И. Государство и стратегия - Токио, 1985. Условием для применения невоенных средств является "вечный и подлинный мир на Дальнем Востоке". Он же возможен в рамках "стратегии баланса сил на основе взаимного контроля" Там же.
Такая система, считал Ито, существует в Европе, но отсутствует на Дальнем Востоке, т.е. "структура коллективного обеспечения безопасности, состоящей из НАТО и ОВД" Там же. Идея Ито, таким образом, заключалась в том, что баланс на основе взаимного контроля идентичен структуре коллективной безопасности, построенной на противостоянии двух блоков.
На Дальнем Востоке такого четкого размежевания как в Европе не было, и в этом Ито видел суть проблемы. Союзнические отношения здесь оформлены двусторонними договорами, да и то не между всеми странами даже внутри каждой из противостоящих систем. Например, "в отношениях между Японией и Филиппинами, или между Северной Кореей и Вьетнамом нет осознания солидарности и союзничества" Там же.
Специфику региону придают и двойственное положение Китая, который "хотя и является социалистической страной, однако в стратегическом плане не отказывается от антисоветской позиции" Там же.
В такой нечеткой геостратегической ситуации перед Японией встает проблема "союзничества" в проведении стратегического курса на международной арене. Ито предлагает идею "Большой стратегии" как способ обеспечения существования и процветания государства. Обосновывает он ее следующим образом.
Во-первых, Японии, находившейся в полузависимых отношениях с США, не было необходимости осуществлять стратегию "в узком смысле", т.е. политику военной безопасности, т.к. эта задача лежала на плечах сильного союзника. Ей было достаточно ограничиться "экономической дипломатией".
Во-вторых, поскольку на рубеже 70-х - 80-х годов ситуация изменилась, перед Японией встала дилемма: в каких рамках осуществлять "Большую стратегию" - то ли в рамках "мирового сообщества", то ли в рамках "западного союза" (США западная Европа-Япония) Там же.
Постановка вопроса для того времени была весьма смелой; обычно говорили о месте и роли Японии в западном альянсе - любимая тема бывшего премьер-министра Накасонэ, или о ее региональной роли. Ито вопрос ставит значительно шире. Совершенно очевидно, что выбор ответа определяет альтернативные перспективы внешней политики Японии. Если выбор падет в пользу "союза", то это будет означать сохранение стратегического курса, направленного против государств, не входящих в "Запад". Кардинально иная стратегия вырисовывается в случае выбора "мирового сообщества". Меняются структура самой "стратегии" и "средства" ее реализации и, самое главное, "ценности" этой стратегии.
Для начала Ито разбирает выбор в пользу "союза".
С точки зрения ценностей "процветания и развития" Япония как торговая нация, бедная сырьем, должна поддерживать теснейшие связи с США и странами Западной Европы. Требование "выживаемости" Японии как государства, испытывающего "возрастающую военную угрозу со стороны Советского Союза", также толкает ее в западный альянс. И далее возникает ряд "но".
Но является ли этот союз действительно союзом? Подлинные союзы обычно скреплены юридически. Именно таким образом оформлены отношения США с Японией и со странами Западной Европы, но отнюдь не Японии с Европой. Отсюда масса неясностей ни в содержании, ни в сущности союза.
Стихийное возникновение союза не привело к подлинным союзническим отношениям: им не хватает понимания взаимных прав и обязанностей, особенно в периоды быстро меняющейся ситуации. В этом заключается хрупкость и уязвимость союза.
Осложняют взаимоотношения в союзе проблемы Востока и Запада, Юга и Севера. Подходы к этим проблемам существенно различаются между членами союза. И не менее важно то, что Япония постоянно оказывается под огнем критики своих союзников из-за того, что она "незаслуженно и с выгодой для себя использует отношения с США и Западной Европой" Кэнъити И. Государство и стратегия - Токио, 1985.
Короче, Ито не устраивает местоположение Японии в западном альянсе, да и сам альянс. В отличие от него другие политологи, международники и политики, которые не хуже Ито видели изъяны союзнических отношений, обычно предлагали рецепты исправления, улучшения этих отношений. Он избирает другой путь для Японии: вовлечение в мировое сообщество, и вратами вхождения в это сообщество является его теория "Большой стратегии". Для обоснования собственной теории он основательно раскритиковал теории "философии войны" К. Клаузевица, "стратегию гегемона" А. Мэхона, "стратегию слабого (государства)" Мао Цзэдуна и "невоенную стратегию" Л. Харта. В принципе его критику можно признать справедливой, поскольку действительно концепции Мэхона и Мао Цзэдуна опираются на теорию "индивидуальных национальных интересов" особой нации или особой державы, а варианты Клаузевица и Харта не учитывали (что естественно для первого) эпоху ядерного оружия и "космических спутников". Кроме того, все названные концепции исходили из "классических национальных интересов", реализация которых приносила выгоды одним при адекватном ущербе другим государствам, то, что в теории международных отношений получило название "игры с нулевой суммой".
