Культура Приенисейского края
p align="left">Жители края обладали развитым практическим кругозором. Казаки и промышленники прекрасно знали географию, растительный и животный мир края и соседних крупных районов, племенной состав, язык и обычаи сибирских народов. Составленные землепроходцами многочисленные сказки и чертежи «незнаемых» ранее мест содержат ценнейшие сведения по истории Сибири того далекого XVII в. (см. рис. 4). На счету у русских первожителей много выдающихся географических открытий. Так, Хабаров, Атласов, Поярков, Москвитин Бекетов и многие другие знаменитые землепроходцы были енисейскими и красноярскими казаками.Из богатейшей кладовой природы использовали каменный уголь, слюду, графит, железные руды глину. В лечебных целях широко применяли волчью траву, зверобой, сосновую хвою, черемшу, девясильник, березовые почки, малину, шиповник, белену, «лиственную губу». От южных соседей узнали о лечебных свойствах ревеня.
Приенисейском крае XVII в., его прекрасной природе и людях, их обычаях и нравах писали многие выдающиеся ученые, и первые писатели того времени. Это и один из вождей русского раскола, писатель-борец протопоп Аввакум, и ученый-путешественник, молдаванин Спафарий Милеску, и иностранцы на русской службе Избрант Идее, Адам Бранд. Так, Спафарий писал боярину А. Матвееву об Енисейском уезде в 1675 г.: «Енисейская страна вельми хороша, будто Волоская земля. А река Енисей, будто Дунай, самая веселая и великая. И дал бог изобилие всякое, хлеба много и детев и иное всякое довольство и многолюдство».
Культура Приенисейского края в XVIII-начале XIX века
Преобразования Петра I в области культуры слабо затронули Сибирь. Только воеводская администрация облачилась в треуголки, форменные кафтаны, надела парики, а во времена бироновщины прицепила пудренные мукой косы. Правда, все чаще стали мелькать на улицах городов мундиры гарнизонных солдат и отставных военных чинов, а с 1782 года -- введенные Екатериной II чиновничьи вицмундиры. Однако простому сибирскому люду еще Петр I разрешил ходить в обычном платье, только бороды многие довольно быстро сбрили, а большое количество медных знаков об уплате пошлины за право их ношения так и осталось лежать многими десятилетиями в воеводских канцеляриях.
Всех, кто бывал в то время на берегах Енисея, поражало гостеприимство и широкое хлебосольство жителей, их гордость, развитое чувство собственного достоинства, свободное, даже вольное обращение с местными властями. От других сибиряков они, по мнению путешественников, отли-чались особенной непокорностью и несдержанностью в гневе, а также неумеренным потреблением крепких напитков. Они часто «лаяли» воевод и даже могли поднять на них руку. По всей Сибири их называли «бунтовщиками», которые любят жаловаться на воевод.
Практицизм и житейская сметка причудливо уживались с самыми темными суевериями: вырви, открыто днем траву «волчий корень» -- гром грянет, искупайся в рождественской проруби -- будешь, здоров и богат.
Вообще, религиозное чувство у населения было развито слабо. Даже церковь могла превратиться в место, где пили вино и на кулаках сводили счеты между собой.
Обычные народные увеселения распространились еще более, поскольку правительство Петра I распорядилось их не преследовать. Большой популярностью, особенно у женщин, пользовались качели в виде крепкой доски, положенной серединой на довольно высокую подставку, до уровня которой и даже выше поочередно взлетали качающиеся.
«Во дворе моего хозяина, как и в соседних дворах [Енисейска] женщины качались на досках. Примерно на высоте в два фута [около 60 см] от земли была сделана подпорка, на которую была положена доска в 18--20 футов. На каждый конец становилась женщина. Они начали тихо качаться, потом движения становились все сильнее, так что, в конце концов, одна подбрасывала другую вверх на 5 футов, но каждая безошибочно, с выпрямленным туловищем и сомкнутыми ногами возвращалась на свой конец доски и подталкивала другую так же высоко и еще выше себя. Эта игра вначале показалась мне очень опасной. Я спросил солдата, который меня караулил, что это должно означать. Он сказал мне, что это масленичная игра и при-нята во всей стране. В это время, когда девушкам разрешают пока-зываться в публичных местах, только и можно рассматривать русских красоток».
В масленичные дни красноярцы катались с ледяных горок на шкурах, ходили стенка на стенку в кулачные бои, устраивали традиционную военизированную игру «Взятие снежного городка», которая дожила до конца XIX века и запечатлена на картине В. И. Сурикова (см. рис. 5).
Вот как эту игру описал в своих записках И. Г. Гмелин: «Вечером служивые устроили праздничную борьбу. На поле построили две стены из снега, связанные сверху поперечиной также из снега. Это строение должно было представлять собой крепость, вокруг которой стояли служивые с очень длинными палками, а другие служивые верхом должны были эту крепость взять. Невозможно описать, в какой суматохе все это происходило. Крепость никогда не атаковывало более двух-трех всадников, а чаще всего лишь один. Бешеным галопом мчался всадник к крепости, но его встречали ударами, сбивали с лошади и крепко отделывали. Всадники пришли в ярость от того, что не могли взять крепость, и хотели пустить в ход против ее защитников стрелы, но воевода не разрешил это сделать, и крепость осталась в руках ее первых владельцев. Отсюда, в частности, можно сделать вывод, что служивые при случае могут совершать ратные подвиги».
Родина гениального художника В. И. Сурикова в то время славилась своими иконописцами. Продукция Прокопия Вородулина, Ильи Агапитова и Ивана Белозерова была известна во всей Восточной Сибири. Работы дальнего родственника В. И. Сурикова М. Г. Хоэяинова, как пишет сибирский историк П. А, Словцов, даже получили в начале XIX века поощрительный отзыв от Российской академии художеств.
В XVIII столетии красноярцев интересовали музыка и хоровое пение. Так, в начале 1723 года Д. Г. Мессершмидт присутствовал на музыкальном концерте в доме красноярского воеводы Щетнева, где музыканты из местных горожан играли на скрипке, свирели и пели хором, а также читали стихи и «божественные песни о рождении бога», поскольку был второй день рождества. Это одно из самых ранних свидетельств о частных концертах в Сибири.
Впервые появляется и широко распространяется увлечение всех жителей Приенисейского края «вертепным действом», то есть народным театром кукол. На бу-мажном барабане, который вращался от теплого воздуха свечи, спрятанной в нижней части специального двухъярусного ящика, зрители видели раскрашенных кукол. Обычно представляли пьесу «Смерть царя Ирода». Появление кукол сопровождалось словесным комментарием и хоровым пением. Традиционно действие заканчивалось похоронами царя Ирода. Однако сибиряки переделали конец пьесы, и дочь царя стала исполнять веселый танец с женихом-генералом. В 1762 году ученики латинской школы пели «канты», разыгрывали школьные драмы и хором исполняли сатиру своего учителя на «иноземца» полицмейстера.
Крашенинников, описав увиденный им в Енисейске вертеп, заметил, что монастырские служители, «которые оной вертеп носят, партес преизрядно поют». Звучали партесное пение и музыка в частных домах. Одно из самых ранних для Сибири свидетельств об этом относится к первой четверти XVIII в.
«На второй день Рождества я был в гостях у воеводы. В отдельной комнате собралось больше 60 мужчин, женщины собирались у его жены в другой комнате. У воеводы была музыка (камерная) -- 8 или 9 музыкантов, которые играли на свирелях (дудках). Каждый из них брал свой аккорд... Присутствовало 3 или 4 вокалиста из крестьян... Среди других развлечений звучали стихи и божественные песни о рождении бога, которые пели в паузах между выпивками».
Научное изучение Приенисейского края
В первой половине XVIII в. было начато научное изучение природы края, жизни и быта его населения. Так, спутник Д. Г. Мессершмидта шведский капитан Ф. И. Табберт (позже -- Страленберг) составил первую карту Приенисейского края на математической основе. Особенно много сделал сухопутный отряд Второй Камчатской экспедиции, в состав которого входили академики Г.Ф. Миллер, И.Г. Гмелин, студент С.П. Крашенинников и др. Ученые работали на территории края несколько лет (1734--1735, 1739--1741) и оставили огромный разнообразный материал по всем основным отраслям научных знаний.
20 января 1735 года они анатомировали и описали привезенных из Саян еще неизвестных науке мускусных маленьких оленей -- «зверя кабаргу». С первого по пятое февраля ученые обследовали находящиеся в 48 верстах от Красноярска Бирюсинскую и Овсянскую пещеры, а также срисовали и описали наскальные рисунки первобытных людей на «писаном камне», лежащем в пяти верстах от деревни Бирюсинской.
С. П. Крашенинников в своем «Дорожном журнале» сделал яркие зарисовки жизни и быта качинских подгорных татар, жителей Красноярска, Енисейска и других городов Сибири.
В эти же годы, до 1743 г., в северных районах края работали члены морского отряда Второй Камчатской экспедиции. Лейтенант Д. Овцын прошел в 1737 г. Северным Ледовитым океаном из устья Оби в устье Енисея. Его преемник, штурман Ф. Минин, описал и занес на карту низовья Енисея и западное побережье Таймыра. Лейтенант X. Лаптев организовал сухопутное научное обследование почти неизвестного науке полуострова Таймыр. Он вместе с подштурманом Д. Стерлеговым, геодезистом Н. Чекиным и штурманом С. Челюскиным в 1740--1742 гг. впервые в мире выполнил подробную съемку таймырского побережья. В мае 1742 г. С. Челюскин достиг самой северной точки Азии. В наше время там воздвигнут памятник, а имена героических моряков навечно остались на географической карте края (мыс Стерлегова, полуостров Минина, мыс Челюскин, бухта Прончищевой, мыс Лаптева).
