RSS    

   Верховный правитель России - Колчак

профессионала. А. В. Колчак стал членом, а вскоре и председателем

полуофициального военно-морского кружка, считавшего своей целью

“воссоздание флота на научных и правильных началах”.

Члены кружка занимались не только разработками в области военно-морского

строительства (на основе их рекомендаций в 1906 г. был создан морской

генеральный штаб), но и тем, что мы теперь называем футурологическими и

политологическими изысканиями. А. В. Колчак, тогда в чине капитана 2-го

ранга, вошел в морской штаб в качестве заведующего балтийским театром

военных действий, и как представитель нового органа управления флотом

неоднократно участвовал. в заседаниях Думы, был экспертом военных комиссий.

В столкновениях между германофилами и сторонниками ориентации на Англию и

Францию позиция Колчака была однозначной: все политологические расчеты

показывали, что война с Германией неизбежна и начнется она приблизительно к

1915 г. Подобная точка зрения не казалась еще в 1907—1908 гг. безусловной,

и, из-за расхождений по этому вопросу с морским министром Воеводским,

Колчак покинул штаб и вернулся к полярным изысканиям.

В 1908 г. он организовал постройку двух судов ледокольного типа “Вайгач” и

“Таймыр” и, снарядив экспедицию по изучению Северного морского пути,

отправился на Дальний Восток. По благополучном завершении исследований в

1910 г. Колчак еще два года работал в штабе, а потом, тяготясь столь

длительным пребыванием на берегу, получил по собственному ходатайству

назначение на Балтийский флот, где командовал последовательно миноносцами

“Уссуриец” и “Пограничник”.

В начале первой мировой мы застаем Колчака на крейсере “Рюрик”, в штабе

адмирала Эссена. “И вообще начало войны было одним из самых счастливых и

лучших дней моей службы” — весьма характерное признание боевого офицера.

Благодаря инициативным действиям Колчака по подготовке обороны Финского

залива минные заграждения были установлены до официального объявления войны

и приказа из Петрограда. Весной 1915 г. он провел самостоятельную операцию

— минирование входа в Дан-цигскую бухту. Осенью 1915 г. его назначают, в

звании капитана первого ранга, командиром минной дивизии. За десант под

Ригой он награждается Георгиевским крестом, а в июле 1916 г. произво-дится

в вице-адмиралы с переводом на должность командующего Черноморским флотом,

где, согласно личным инструкциям императора, готовит к весне 1917 г. удар

на Константинополь. К февралю 1917 г. адмиралу на Черноморском театре

военных действий полностью удалось обезопасить снабжение кавказской армии

от нападения подводных лодок и крейсеров противника.

Пожалуй, лучше всего облик А. В. Колчака как человека и офицера

характеризует его поведение во время пожара в носовых погребах корабля

“Императрица Мария”, о чем пишет в романе “Октябрь шестнадцатого” А. И.

Солженицын. После сильного взрыва там загорелась нефть. Адмирал моментально

примчался на корабль (хоть это и не входило в его прямые обязанности) и,

поминутно рискуя жизнью, сам руководил затопленьем остальных погребов — “и

удалось, больше взрывов не было. Броненосец перевернулся и потонул, но не.

пострадал ни рейд, ни город”.

Выдуманная либеральными журналистами и поддержанная позднейшими

поверхностными или тенденциозными исследователями версия об исключительных

военных неудачах России в кампаниях 1914—1916 гг. не выдерживает серьезной

критики.

Беспрецедентная кампания по дискредитации не слишком умелого правительства,

развязанная в годы войны общественностью” (роковое для России слово) и с

радостью поддержанная всеми антигосударственными силами, привела к крушению

монархии и отречению Николая II. Подозревая всех и вся в измене,

прогерманском шпионаже и т. п„ руководители Прогрессивного блока и близкие

к блоку деятели расшатали огромную страну, разрушили армию, деморализовали

тыл. В феврале 1917 г. оборвалось равнинное течение российской жизни. Мы

застаем в это время Александра Васильевича Колчака командующим Черноморским

флотом, 43 лет, женатым на Софье Федоровне Омировой (венчались они в

Иркутске накануне японской кампании, в 1904 г.), отцом шестилетнего сына.

Казалось бы, счастью и благополучию этой семьи могла угрожать разве что

немецкая мина. Судьбе, однако, угодно было распорядиться иначе.

Февральская революция поставила А. В. Колчака, как и других русских

военных, перед необходимостью политического выбора. Вообще политизация

жизни всегда приводит к ее депро-фессионализации, к существеннейшим

смещениям в распределении ролей, когда не только кухарка призывается к

управлению государством, но и на всех уровнях пирожник обречен тачать

сапоги, а сапожник вынужден печь пироги.

Политический опыт, накопленный Колчаком к 1917 г., был весьма незначителен.

Лишь житейские и военные обстоятельства сталкивали его с проблемами

социального характера, с борьбой различных партий и группировок. В старших

классах корпуса он, проходя практику на Обуховском заводе, сблизился с

рабочими, был в курсе их интересов, но рассматривал оные только в

применении к своей грядущей специальности. Поражение в русско-японской

войне навело адмирала на мысль о недостатках в руководстве армией и флотом,

однако он, как мы уже отмечали, оставался при убеждении, что “вооруженная

сила может быть создана при каком угодно строе, если методы работы и

отношение служащих к своему делу будут порядочные”. События 1905—1907 гг.

воспринимались им как реакция народа на проигрыш в войне, как прорыв

оскорбленного национального чувства, которому противопоставить можно только

кропотливую созидательную работу. У Колчака не было сомнений ни в правах

династии, ни в жизнеспособности самого монархического принципа; и здесь он

рассуждал не только как офицер, принявший присягу, но и как специалист,

понимавший неплодотворность всякого постороннего вмешательства в чужую

работу. Однако он приветствовал появление Думы и других форм общественного

контроля, которые могли, по его убеждению, служить интересам дела, а

соответственно, и интересам России.

Характерно “расследование” политических взглядов Колчака на его допросе в

1920 г. Следователи Никак не могли взять в толк, что у адмирала вовсе не

было принципиальных воззрений на социальную и политическую жизнь, не было

вовсе не от нежелания размышлять, а из-за совершенно иного взгляда на вещи

при котором во главу угла встают судьбы конкретных людей и конкретного

государства, а нб абстрактные принципы и расплывчатые интересы “народа” или

“человечества”. “Я не могу сказать, что монархия — это единственная форма,

которую я признаю — свидетельствует А. В. Колчак в 1920 г. И, возвращаясь к

1916 г., говорит: Я считал себя монархистом и не мог считать республи

канцем, потому что такового не существовало в природе». Между тем вопрос о

монархии отнюдь не был “мертвым” в 1920 г. ни для следователей, ни для

бывшего Верховного правителя России. Страна проделала к этому времени

довольно сложный путь через республику к различным формам диктатуры,

обстановка была отнюдь на простая. Попову и его коллегам очень важно было

упрекнуть своего подследственного в наличии шкурных интересов. Следователи

настойчиво намекают на контакты Колчака с особами царствующей фами. лии,

пытаются уличить его в связях с Распутиным; адмирал же

видел императора всего несколько раз и приближенным ко двору не был.

Альтернативу весны 1917 г. для русского генералитета можно сформулировать

достаточно просто: либо оставить армию на произвол судьбы, на откуп

безответственным демагогам, либо принять присягу новому правительству.

Отметим, что именно те представители командования, которые с наибольшим

энтузиазмом поддерживали “общественность”, прямо или косвенно

способствовали развалу армии вольномыслием, муссированием слухов и

различными «демократическими прожектами” во время войны, больше всего и

пострадали от распропагандированной толпы (убийство адмирала Непенина и

иные события на Балтийском флоте). Колчак без колебаний присягнул новому

режиму, тем более, что юридическая его основа была безупречной (отречение

Николая и Михаила). “Я, в конце концов, служил не той или иной форме

правительства, а Родине своей, которую ставлю выше всего... Я приветствовал

революцию, как возможность рассчитывать на то, что она внесет энтузиазм —

как это и было у меня в Черноморском флоте вначале — в народные массы, и

даст возможность закончить победоносно эту войну, которую я считал самым

главным и самым важным делом, стоящим выше всего, и образа правления, и

политических соображений”, — объясняет свою позицию Колчак.

Вряд ли можно упрекать сегодня, с высоты нашего горького исторического

опыта, адмирала за то, что он не сумел в те роковые дни понять, что

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7


Новости


Быстрый поиск

Группа вКонтакте: новости

Пока нет

Новости в Twitter и Facebook

                   

Новости

© 2010.