Томас Джефферсон и его роль в американской революции 18 века

страны. Но государственный секретарь проявлял присущее ему упорство в

данном вопросе и не раз, поддавшись его убеждения, Вашингтон склонялся на

его сторону.

Но по сути, торговая дипломатия Джефферсона не имела большого политического

экономического и связанного с ним политического успеха: Америка так и

осталось в основном потребителем английских товаров. В этом смысле она

оказалась неэффективной и крайне неудачной. Однако дипломатия Томаса

Джефферсона уберегла Соединенные Штаты от, возможно, рокового падения –

союза части американской буржуазии с ее английскими партнерами, что

создавало реальную угрозу завоеваниям революций и к чему мог привести курс

Гамильтона, рассчитанный на укрепление власть имущих любой ценой. Ради

укрепления основ республиканизма и усиления демократии он готов был

пожертвовать интересами торговцев английскими товарами и не останавливался

в своей борьбе со сторонниками сближения Англии.

Еще одно поражение Томас Джефферсон потерпел от Гамильтона с подписанием

указа о создании национального банка США, главной целью деятельности

которого, безусловно, удачно закамуфлированной, было продолжение обогащения

североамериканской буржуазии.

Таким образом, Гамильтон и Джефферсон возглавляли два формирующихся

политических лагеря, за которыми стояли разные общественные силы. Гамильтон

стоял за ликвидацию всех препятствий на пути внедрения капитализма во все

сферы американской жизни. Он и возглавляемый им буржуазный блок объективно

выступали против большинства тогдашнего фермерского населения страны.

Гамильтон, как и прочие лидеры федерализма, с презрением относился к «серой

и темной» массе поселенцев, расширявших своим трудом западные пределы

государства. Федералисты презирали фермеров, как отсталых и ограниченных

рабов, они ненавидели пионеров Запада как постоянный источник смут и

волнений. В федералистских планах этим группам населения предназначалась

второстепенная роль в государстве.

Томас Джефферсон как лидер демократической оппозиции придерживался

противоположных Гамильтону взглядов. Именно людей земли, фермеров и

сельских хозяев он считал «естественной аристократией». Они – труженики

земли, привыкшие распоряжаться собой в самых сложных условиях., больше были

приспособлены, считал Джефферсон, для самоуправления, чем городские

жители., искалеченные «невежеством и угнетением»9. В 1791 году Томас

Джефферсон окончательно отходит от поиска компромисса с Гамильтоном и

думает о создании противовеса федерализму.

Отстаивая права колоний на самоопределение, Джефферсон и его соратники

поддерживали справедливое дело борьбы с тиранией метрополии, сдерживающей

развитие американской нации. Аргументы же о «сдерживании» американской

нации другими державами после достижения суверенитета неизбежно принимаю

все более отвлеченный характер.

Взгляды Томаса Джефферсона претерпевают эволюцию. В период революционного

подъема американская буржуазия выдвигает гуманистические принципы,

выступает в защиту ряда общих прав индивидуума и нации. Получив в свои руки

суверенную власть, руководители буржуазного государства значительно отходят

от принципов всеобщей справедливости, ставя теперь во главу угла интересы

«развития нации», что в условиях господства буржуазии часто становится

принципом обоснования экспансии и выгод американской буржуазии.

Год за годом мы видим эволюцию идеолога революции в более умеренного

буржуазного полтика. Заслуга Джефферсона в том, что он в меньшей степени,

чем другие деятели американской революции, становился на путь политика-

прагматика, выразителя интересов господствующего класса. Он стремился

отстаивать идеи Просвещения, выступал за более совершенное государственное

устройство и в этом отношении оставался верен принципам 1776 года. Однако

все чаще выгода момента становится слишком соблазнительной, а интересы

собственно американские - выше интересов соседних стран, индейцев,

негров, все , кто «тормозит» рост благополучия «среднего американца» 10, о

красноречиво свидетельствует «испанская» дипломатия Джефферсона на посту

государственного секретаря.

Но враждебность вокруг Джефферсона росла, и он уже задумывался об отставке,

хотя и слышал настойчивые контраргументы от своих соратников. В последние

годы, не поступившись своими убеждениями, он оттолкнул конформистов и еще

более восстановил против себя врагов. В происходящей борьбе ставки

Джефферсона были заведомо ниже, его оружие слабее, а противник

многочисленнее и безжалостнее. В середине лета 1793 года происходит личный

кризис. О нем свидетельствует письмо Мэдисону, в котором Томас Джефферсон

пишет: «Обессиленный работой с утра до вечера – день за днем; зная, что

работа эта столь же бесплодна для других, как тяжела для меня, действуя в

одиночку в безнадежной постоянной борьбе против большинства, которое

систематически подрывает общественную свободу и благосостояние, вынужденный

даже в редкие часы отдыха находиться в обществе лиц, в чьей ненависти я не

питаю сомнений...отрезанный от семьи и друзей, оставив свои дела в

состоянии хаоса и беспорядка, короче, отдав все, что я люблю, в обмен на

то, что я ненавижу, - и все это без малейшего удовлетворения как ныне, так

и в будущем... так вот, мой дорогой друг, пусть этот предмет никогда на

встанет между тобой и мной» 11. В конце июля Томас Джефферсон уведомляет

Вашингтона, что уйдет со своего поста 30 сентября 1793 года. Вашингтон в

ответ лично приезжает к Джефферсону, но разговор идет о его приемнике.

Разногласия по этому вопросу с Вашингтоном заставляют Джефферсона принять

решение остаться на своем посту до января 1794 года. Вторая половина года

прошла в напряженной обстановке, но Томас Джефферсон уже твердо пришел к

выводу: лучше полное выяснение отношений, отделение и открытая оппозиция,

чем двусмысленность «надпартийной» политики. 5 января 1794 года он оставил

свой пост и уехал на юг, к дорогим его сердцу людям и памятным местам

детства.

Покинув Филадельфию, Томас Джефферсон думал, что уходит от активной

политической жизни. Ожесточение последних лет борьбы вызвало в нем

усталость. Крепкое здоровье и железная воля оказались надломленными. Каждый

день приносил страдания от внутренней неудовлетворенности, порожденной

кажущимся бессмыслием политической борьбы. Чем сильнее страдал Джефферсон в

чуждом ему окружении, тем более близкими становилось ему все то, что так

любил: семья, дом, библиотека, прогулки на свежем воздухе. Летом 1793 года

он встречал гостей и дипломатов в саду, среди деревьев, говоря своим

собеседникам, что чувствует себя прирожденным земледельцем, что политика

ему претит, что он готов сказать: «Невежество – самая мягкая подушка, на

которую только может положить голову человек». Полушутливо, полусерьезно,

он клянется, что в его доме никогда больше не будет ни чернил, ни бумаги.

Так говорил человек, привычкой которого было написание не менее дюжины

писем в день.

В то время Томасу Джефферсону было пятьдесят лет. Образ его жизни оставался

по-прежнему аскетичен. Он гордился тем, что солнце никогда не заставало его

в постели. Курение ему претит, а вино он пьет только за обедом. В еде он

отдавал предпочтение овощным блюдам. Игры в карты в его доме запретны, так

как подобные развлечения он считает пустым времяпрепровождением.

Постепенно дорога к его усадьбе становится все более многолюдной.

Знаменитый вирджинец привлекает внимание путешественников. Один из них –

Ларошфуко-Лианкур оставил достаточно подробное описание своих визитов в

Монтиселло. Он знакомит нас также с портретом Томаса Джефферсона зрелых

лет, новообращенного фермера, отошедшего, казалось, от политики. «У

господина Джефферосона мягкий, легкий темперамент, для него характерна

обязательность, хотя он несколько холоден и сдержан. Он беседует самым

любезным образом, своим запасом знаний он может поспорить с кем угодно. В

Европе он занял бы выдающееся место среди литераторов., здесь он в этом

отношении уже преуспел; в настоящее время он очень активно и с большой

тщательностью занимается уходом за фермами и строениями; он намечает и

выполняет все, что требует ведение хозяйства.

Джефферсон вернулся в родные места с мыслью уйти из политики. Через год он

вспоминает: «Я ожидал, что, приехав домой, буду жить спокойно и в свое

удовольствие. Однако, его ожидал не покой, а напряженный труд. В течение

нескольких лет он был занят главным образом вопросами улучшения полей и

ферм. Он ведет обширную переписку, основным мотивом которой является мысль

о том, что счастье человечества зависит от прогресса сельского хозяйства.

«Наука никогда не бывает более прекрасной, -пишет он одному английскому

землевладельцу, -чем будучи приложимой к нуждам, и самая важная среди этих

нужд – улучшения в сельском производстве и сельском хозяйственной

экономии». Его увлекали слова Свифта: «Тот, кто сумел вырастить два колоса

или две травинки, там где росла раньше одна, даст большую пользу

человечеству и сослужит более значительную пользу своему отечеству, чем вся

раса политиков, взятая вместе».

Отойдя от государственных дел и уединившись в Монтиселло, Томас Джефферсон

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14