Политический портрет В.В. Путина

"государственной идеологии". Во многом потому, что он - либеральный

консерватор.

Попытки придумать консервативную идеологию и создать парламентскую

консервативную партию предпринимались у нас уже дважды, и оба раза

безрезультатно. Про шахраевскую ПРЕС с консервативным манифестом Вячеслава

Никонова помнят только сами ее участники. Про НДР с консервативной

платформой Владимира Рыжкова скоро также забудут. А вот у либерального

консерватизма, исповедуемого Путиным, похоже, иная судьба.

Почему? Потому что время пришло. О консервировании чего ПРЕС могла

говорить в 1993-1994 гг.? О консервировании с кем мог говорить НДР после

изгнания Черномырдина с поста премьера?!

Сегодня Путину есть что консервировать, и при этом он сам - мощный

консервативный аргумент. Десятилетие российских реформ породило новую

реальность. В ней живем мы все, даже те, кто ее клянет и тоскует о возврате

в 1985 г. И даже, похоже, научаемся ее ценить. А это есть первое и

непременное условие появления консерватизма как идеологии, защищающей

наличные институты, - в отличие от прочих воззрений, отдающих приоритет

идеям и идеалам. В этом - источник силы консерватизма в противостоянии с

его единственным извечным врагом - радикализмом.

Удержание "настоящего", защита его от радикальных посягательств как со

стороны "прошлого", так и со стороны "будущего" - вот идеологическое кредо

Путина. В телефонных "беседах" на "Маяке" и в "Комсомольской правде" он

выразил свое "сердечное" отношение к крушению СССР (а для него это -

Россия). И предложил свое, последовательно консервативное объяснение причин

этого крушения. Система строилась на невыполнимых обещаниях. Сама по себе

жалкая повседневность дискредитировалась навязчивыми видениями грядущего

"рая". Под конец "люди считали: что бы ни произошло, что бы ни случилось -

хуже уже не будет. Именно поэтому так легко все и рухнуло".

Этого не должно случиться с нынешней Россией, и это - фундаментальная

посылка российского консерватизма. Отсюда и органический (а не

фанатический) антикоммунизм Путина. Он не борется против КПРФ, его борьба -

за коммунистический электорат. Он признает КПРФ в качестве важного

политического института, считает ее "системообразующей партией". Но он

против идеологического радикализма коммунистов - "в свое время они все

конфисковали и обобществили, вплоть до кур... Есть опасность, что все это

может повториться". Перспективу для коммунистов в России он видит в отходе

от "радикальных элементов в своей программе и идеологии", в постепенном

превращении "в социал-демократическую партию европейского толка". Иначе -

политические задворки.

К числу нерадикальных российских идеологий Путин относит либерализм и

"русскую идею". Его интерпретация последней заслуживает внимания. Полтора

столетия этот идейно-духовный комплекс будоражит умы и души наших

сограждан. Даже Госдума прошлого созыва устраивала слушания по "русской

идее"! Путин свел ее к четырем ценностным установкам - державности и

патриотизму, государственничеству и социальной солидарности. Без эмоций и

оценок, лишь в качестве описания типичной российской ментальности, которая

вся - о государстве.

Как же при таком "государственничестве" консерватизм Путина может быть

либеральным? Вспомним набор либеральных идей-ценностей: права и свободы

личности, конкурентная рыночная экономика, распределительная (а не

уравнительная) справедливость. Не они ли легитимизируют сложившийся в

последнее десятилетие российский порядок? И если да, то вопрос в ином:

может ли его консерватизм не быть либеральным?! А тезис о "сильном

государстве" глубоко обоснован именно в либеральной отечественной традиции,

- достаточно вспомнить Бориса Чичерина и Петра Струве.

Вообще же природа консервативной идеологии такова, что она легко

поступается "идеей" ради "живой жизни". Не о циничной безыдейности или

оппортунистическом прагматизме тут речь. От своей опорной партии он прямо

требует системы идей, которые "должны быть сильнее власти денег". Но он

никогда не допустит тотальной власти идей над жизнью. И не случайно на

встрече со своими доверенными лицами Путин конкретизировал "пресловутую

национальную идею" как "требование к власти отвечать за свои слова, за свои

обещания конкретными действиями и результатами".

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ

Политический стиль Путина определить нелегко по ряду причин. Во-первых,

и.о. президента еще только осваивается как публичный политик. Как признался

он сам в интервью Михаилу Леонтьеву: "Я не могу сказать, что это меня

тяготит, но удовольствия особого не доставляет".

Во-вторых, Путин пока действует и как премьер, и как de facto

президент. Что может получиться - показал скандал в Думе. В интервью

Николаю Сванидзе Путин объяснил, что как премьеру ему было бы выгодно в

ходе распределения постов поддержать правых - правительство будет вносить в

Думу пакет либеральных законов. Но как глава государства Путин видит свою

задачу в том, чтобы соблюсти политический баланс и отдать коммунистам пост

спикера и десяток комитетов. Левые, которым принадлежит треть политического

спектра, должны своим представительством в Думе отражать структуру

интересов в стране.

В-третьих, политическая стилистика консолидации, а не разделения

("политическая конфронтация исчерпала себя" - из речи на съезде "Единства")

предполагает некую неопределенность. Компромисс создается как минимум двумя

партнерами, и заранее предсказать точные координаты результирующей

политической линии невозможно.

И тем не менее почерк Путина-политика различим. Это политик

современного типа, а не "традиционный" или "харизматический" лидер. По

Максу Веберу, такой политик осуществляет свое "господство в силу

"легальности", в силу веры в обязательность легального установления и

деловой "компетентности", обоснованной рационально созданными правилами".

Очевидно, что Путин не доверяет сочинениям в жанре "500 дней". Открытое

письмо избирателям - программа, соответствующая его личностно-

идеологической стилистике. Она исходит из консервативных ценностей -

"моральные устои", "семья", "патриотизм" - и нацелена на превращение жизни

россиян в "достойную". Сегодня эти ценности "проблематизированы", ибо нет

государственной воли, нет общеобязательных правил, нет общепризнанного

распределения собственности.

Перечень проблем задает алгоритм их решения: государство будет

действовать (в этом смысле его станет "больше" и оно станет "сильнее")

через утверждение единообразных правил в экономической деятельности ясно

определенных собственников (включая само государство).

Перечень приоритетов столь же прост: борьба с бедностью, защита

экономики от чиновничье-бандитского рэкета (первое через второе),

возрождение личного достоинства и внешняя политика национальных интересов

(второе - через первое). Таким образом программа Путина в самом выборе

того, "что делать?", содержит ответ на сакраментальный вопрос - "как?"

ЭПИЛОГ

Нас явно ждет эпохальная перемена. Ельцин был предсказуем в своей

непредсказуемости. Путин непредсказуемо оказывается предсказуемым. Ельцин

был уникальной "машиной власти", генерировавшей личную власть в

пространстве безвластия. Путин - это "власть машины", генерирующей

расширяющееся публичное властное пространство.

Мы запугали друг друга "безальтернативностью" выборов. И не видим

безальтернативности, которая существует для самого Путина. У него нет

никакого выбора. Он будет делать только то, что может. Он будет проводить

инвентаризацию собственности в стране. Он будет отстаивать единообразные

правила экономической деятельности. И он будет поэтому действовать волево и

решительно.

Иначе - российская экономика, обложенная чиновничье-бандитским оброком,

продолжит плодить нищету. Вместо возрождения личного достоинства наступит

озверение масс - обнищавших и утративших последнее доверие к власти. И

вместо политики "национальных интересов" России придется все глубже влезать

в долговую кабалу.

Но в этом сценарии - нет места Путину.

Страницы: 1, 2