Д.И. Менделеев
Парижском - Ж.Дюма, Бертло, Вюрц, в Гейдельберге-Бунзен, Кирхгоф. Кариус.
Но не сопоставление имен определило выбор, ему просто очень понравился
Гейдельберг. Встретился в эти времена с известными учеными Европы. Было
принято решение работать в домашней лаборатории, для этого ему нужно было
приобрести хорошие приборы. Заказал весы, насос, манометр, купил редкие
препараты, побывал во многих лабораториях Парижа.
Менделеев верил, что дни, проведенные в лаборатории Гейдельбергского
университета, рядом с прославленным химиком, будут ему полезны, но он
ошибся. Бунзен, занятый своими опытами, встретил молодого русского коллегу
вежливо, но сдержанно. А в лаборатории, где Менделееву выделили место,
было все как нельзя более нескладно: в тесноте толпились
студенты, не хватало посуды, реактивов. Менделеев тотчас понял, что
здесь он лишь потеряет время. С видом глубочайшего сожаления сказал
Бунзену, что он нездоров, поблагодарил за столь радушное
гостеприимство и тут же съехал с университетской квартиры. А вскоре снова
в путь. На этот раз - в Париж, к мсье Салерону - тому самому Салерону,
лучше которого никто не мог делать химические приборы и инструменты.
Менделееву нужны были самые точные из всех точных весов, потому что для его
работы не годились другие.
Он вернулся в Гейдельберг, где снял крохотную
комнатенку под лабораторию, и где его уже ждало обеспокоенное
письмо попечителя Петербургского учебного округа - видно, дошли
сообщения о выходке с Бунзеном. Менделеев ответил: «Главный предмет
моих занятий есть физическая химия».
Он не спешил домой не потому, что не желал видеть город, уже давно
ставший ему родным. Он не спешил потому, что в Гейдельберге ему хорошо
работалось, он чувствовал себя свободным, независимым. И потому еще, что
здесь он обрёл новых друзей.
Иван Сеченов, Александр Бородин, Дмитрий Менделеев - они были
тогда
молоды, их имена еще не звучали так громко, но каждый из них уже был
известен своими работами. Все трое с увлечением занимались химией.
Менделеев пытался постичь суть явлений, происходящих на уровне значительно
более тонком, нежели молекулярный, и открыл температуру абсолютного
кипения. Сеченов проникал в химию газообмена в живых тканях, а автор
«Князя Игоря» с упоением возился с пробирками и колбами и к тому времени
был автором нескольких крупных печатных работ по химии.
Трое великих русских. Маленькая «могучая кучка». Они
работали не
покладая рук, а вечерами сходились за чаем, делились всем, что накопилось
за день. Чуть позже, когда к ним присоединился Мечников, они дали клятву,
что, если кому-нибудь из них в жизни будет трудно, все соберутся, чтобы
прийти на помощь. Они сдержали эту клятву.
...А в Гейдельберге они переживали счастливое время. В работе все
ладилось - и поэтому настроение было прекрасным, а отдыхали они тоже
самозабвенно. Бородин часто садился за рояль, а то все разом шли в
соседний городок слушать знаменитый орган.
Вместе с Бородиным Менделеев частенько ходил в горы. Что их влекло...
Разве можно об этом сказать? Им нравилось идти вверх по трудной дороге,
цепляясь за камни, увязая иной раз в грязи и в снегу. А без этого в жизни
чего-то недоставало. Как хорошо Дмитрий Иванович сам написал об этом
Феозве Лещевой - подруге своей сестры Ольги, своей будущей жене. Как его
тянуло тогда к Феозве и как много позже он будет готов отдать все, что
угодно, лишь бы расстаться с ней. Как хорошо он написал ей: «Не забудешь
этой минуты, рад будешь десять верст лезть, чтобы еще раз испытать то же.
А отчего? Я Вам не скажу. Не скажу не потому, что не хочу, нет, сам не
знаю и выдумывать не могу...»
Друзей объединяло не только пристрастие к химии - они были во многом
похожи-с одинаковой страстью отдавались работе, а увлекшись чем-то, с
головой погружались в новое дело. Правда, проявлялось у них
это по-разному. Менделеев весь отдавался страсти и не остывал, пока в
нем тлела хотя бы искра. Он не брался за что-то другое, пока не
убеждался в том, что здесь он узнал и взял все. Он искренне радовался
своей близости с Бородиным, поскольку считал его необыкновенно
талантливым человеком и благодарил судьбу за то, что она их свела.
А Бородин был похож на шумный, сверкающий фейерверк, который он сам
умел готовить и готовил всегда отменно, с любовью. Он отлично писал маслом
и рисовал, умел лепить и гравировать - не говоря о том, что он играл на
многих инструментах, - был химиком и композитором. И как знать, не от этой
ли дружбы с Бородиным пошло потом менделеевское увлечение искусством.
Видимо, все-таки многогранность-это действительно неизбежное проявление
большого таланта. Человек, великий по-настоящему, наверное, не может
вложить в одно русло всю свою силу и весь свой талант. Жизнь, словно бы
опасаясь потерять бесценные крупицы человеческого дарования, не
позволяетему сделать это.
Вернувшись оттуда Дмитрий Иванович засел за изучение капиллярности. В
своей студенческой работе «Изоморфизм» убедился. что одного изоморфизма
недостаточно для полного выявления сходств и различий между элементами. он
немедленно делает следующий шаг - приступает к изучению удельных объемов
различных веществ. Оказалось изоморфизм никак не связан с удельным объемом.
когда речь заходила о сложных веществах. Но вычислив удельные объемы для
химических элементов. Менделеев сразу обнаружил у необычайно схожих по
химическим свойствам элементов, каковы хлор, бром, йод, близость удельных
объемов. Так вдруг обнаружилась связь между химической активностью и
«объемом атомов с их атмосферою», а совершенно ясно, что эта «атмосфера»
целиком зависит от сил сцепления, о существовании которых он догадался еще
до этой работы. Менделеев решил непосредственными измерениями узнать силы
сцепления. В ходе этой титанической работы Менделеев пришел к открытию
температуры абсолютного кипения.( В 1884 году во время празднования своего
300-летия Эдинбургский университет, присваивая ему степень почетного
доктора прав, в числе его заслуг упомянул и его исследования при
температуре абсолютного кипения). 3-го сентября 1860-го года в Карлсрэ
съехалось более 140 ученых-химиков в работе конгресса принимал участие и
Менделеев. Конгресс навел порядок в химической номенклатуре, четко
определил такие фундаментальные понятия, как атом, молекула и атомный вес.
Возвратившись в Петербург, Менделеев оказался на распутье. Продолжать
начатые в Гейдельберге исследования не было возможности и, в известной
степени вынужденно, он принимается за работу, казалось бы, лежащую далеко в
стороне от его творческих устремлений. Заботы о заработке занимали все его
время. Он нашел место преподавателя в корпусе инженеров путей сообщения,
начал читать в университете органическую химию, но в результате
студенческих волнений университет был закрыт.
Но в Петербурге Менделеев вдруг также ощущает и острую радость
возвращения. Он понял, что все годы скучал без этого города. Теперь он
не один здесь: вернулась сестра Ольга. Вместе со своим мужем декабристом
Басаргиным она была в долгой сибирской ссылке. Здесь, в ее доме,
Менделеев все чаще встречается с Феозвой Лещевой - она ему нравится, но он
плохо знает женщин и не уверен в том, что надо следовать совету сестры и
жениться. Он хочет выяснить - смогут ли они с Феозвой понять друг
друга, но всякий раз растерянно умолкает: нет, видно, не пристало
спешить, торопить судьбу. Пусть все складывается так, как есть, без всяких
усилий.
Он верит, что так будет лучше. Потом вдруг прилив отчаяния - он
сомневается в себе, в своей избраннице и пишет письмо. Нет, не письмо, а
крик души несется к сестре в Москву (ее увлекли на время дела). А та
отвечает: «Ты помолвлен, объявлен женихом, в каком положении будет она,
если ты теперь откажешься?» И он уступает.
И вот ведь что странно: он был человеком с сильным характером, умел
постоять за себя и не дай бог кому-то его обидеть, а здесь вдруг он
уступил. С чего бы? Он знал, что был влюблен только, а не любил.
В 1861 г. Бутлеров излагает свою теорию строения органических
соединений. И, любопытное совпадение, - в том же году Менделеев публикует
две работы, целиком посвященные органической химии. Одна из них, сугубо
теоретическая, называется "Опыт теории пределов органических соединений". В
ней он развивает оригинальные представления о предельных их формах в
отдельных гомологических рядах. Таким образом, Менделеев оказывается едва
