История европейского рисунка
Линии рисунка нервозные, изгибающиеся, как бы жестикулирующие. Здесь все —
сколько-то мнимо и от этого окрашено слабой, но ощутимой интонацией
иронической отчужденности. Все жизненные явления, как кажется,
воспринимаются, в первую очередь, не глазом, а непосредственно нервными
окончаниями художника. Поэтому-то рисунки пронизаны чувственностью, которая
часто оборачивается эротизмом. Но двойственность, мнимость сказывается и
тут: чувственность—но чуть меланхолическая, сентиментальность — но чуть
ироническая. Этот легкий, но неизменный душевный разлад лишает рисунок
XVIII века эмоционального полногласия — в нем нет нот трагизма, чувства,
отношения исполнены прелести, утонченности, но не глубины.
|[pic] | |
Т.Жерико. Испуганный конь.1780. Перо, чернила, сепия
Детройт Художественный институт
Рисунок прежде всего оказывается для автора средством художественного
самовыражения, но это самовыражение всегда получает некие принятые,
условные формы. В рисунке этого времени непременно чувствуется легкий
привкус театральности; его персонажи как бы играют некую роль, группировка—
сценически выразительна, пейзаж, даже ведута — скомпонованы по законам
декорации. И как следствие этого впервые красота рисунка осознается как его
главная цель.
Рисунок становится необыкновенно цветным. Не говоря уже о том, что
цвет звучит в полную силу в многочисленных акварелях, гуашах, пастелях,—но
и из традиционных рисовальных материалов художники извлекают замечательные
колористические эффекты. Излюбленная ими техника - это рисунок «в три
карандаша»: итальянский карандаш, сангина и мел на желтоватой или голубой
бумаге; оставаясь полностью в границах графического стиля, такие рисунки
звучат своего рода хроматическим аккордом, утонченным и выразительным. Даже
простая сангина таит в себе такой диапазон тональных нюансов, что
воспринимается как цветной рисунок.
Никогда до того рисунок не был столь живописен. Но художники всегда
помнят о быстроте графического ритма, об интервалах и паузах, о беглости
линии, позволяющей им передавать живость своего минутного ощущения.
Ритмическое начало, воплощенное в рисунке,—это вообще отличительная черта
XVIII века: линии изгибаются выразительным арабеском, не утрачивая при этом
в своей жизненности, ритмика их движения не только создает и рисунке
тональную вибрацию, но и придает целостность всей композиции. Она словно
непосредственно рождается у нас на глазах в самопроизвольном, почти
орнаментальном беге ритмически безукоризненных линий.
Рисунок как бы строится изнутри внутренней формы к контурам, которые
лишь завершают границы форм. Поэтому пластика фигур не замыкается в
выразительном силуэте, как было прежде, а открывается всему окружению,
сочетаясь с ним. Это ощущение цельности всего листа еще усиливается светом
— боковым, направленным, скользящим, слегка размывающим контуры,
неотделимым от тона и от цвета.
Характерно, что XVIII век очень редко пользуется чистым пером:
скрупулезность его штриховки или безудержная стремительность его росчерков
— это вульгарные крайности, которые не принимает вкус эпохи. Но соединение
нервных и быстрых линий пера с легкими расплывающимися пялами тона — один
из излюбленных приемов этого времени. Пятна растворяются в пространстве
бумаги, линия торопится, прерывается в своей беглости — рисунок наполняется
светом, воздухом, движением. Пятна, положенные легкой кистью, несут в себе
чрезвычайное богатство тональных оттенков, которые создаются сероватой
сепией, коричневым бистром, прозрачной акварелью. Все это вводит в рисунок
пером трепетное воздушное пространство, так же как в листах, исполненных
грифелями, растушевка обволакивает формы, словно пространственная или
эмоциональная среда.
Именно в XVIII веке рисунок окончательно обретает те
высокоперсональные черты, которые выделяют его из всех видов
изобразительного искусства. Он становится самим воплощением личности
автора, остро выражающим особые качества его характера, психологии, его
взгляда на жизнь, его своеобразный почерк. Недаром рисовальщики этого
времени так охотно обращаются к материалам и техникам, дающим возможность
работать с особенной легкостью, быстротой, сохранять спонтанность,
позволяющим руке художника следовать внутреннему ритму его мысли, чувства,
ощущения. Многие знаменитые мастера этой эпохи гораздо более живые в своих
рисунках, чем в картинах,— Буше, Робер, Грез и т. д. Не случайно так
повышается в общей системе рисунка значение наброска — он с особой силой
воплощает индивидуальность автора. XVIII век в рисунке часто стремится в
том, что изображается на листе, уловить лишь основное, саму суть
художественного мотива, дать всего лишь обозначение реальности. Но поэтому
же для рисунка этого времени характерна мимолетность, изменчивость:
художнику словно бы достаточно только намека на идею явления, лица,
ландшафта, и это для него более художественно важно, чем изобразить все это
во всех жизненных подробностях. Но это связано с его важнейшим качеством:
рисунок XVIII века замечателен своей красотой, подвижностью, легкостью, но,
может быть, отличительная его черта—это острое ощущение времени, почти
каждый рисунок— это как бы фиксация мгновения, вырванного из временного
потока.
Рисунок в XIX веке
Рисунок конца XVIII — начала XIX века называют рисунком классицизма. В
это время рисунку придают доминирующее значение, но не в качестве
художественной идеи. а как метода наилучшего познания идеально правильной
формы. Рисовальное искусство сознательно ориентируется на скульптурную
четкость, пластический рельеф становится образцом для рисунка.
Самые распространенные в классицизме инструменты и приемы — это
тщательность регулярной штриховки пером или предельная оттушеванность
карандаша. Но еще более типична—чистая контурная линия, переводящая форму
на уровень самодовлеющей абстракции: в таком очерковом рисунке изображаемое
явление превращается в своего рода отвлеченное понятие.
Прежде всего отметим небывалую до того роль повествовательности,
сюжета в рисунке, чрезвычайное усиление в нем идеологического, социального,
литературного начала. Это почти всегда приводит к тому, что рисунок
представляет из себя как бы вполне завершенную сцену—жанровую,
историческую, религиозную, фантастическую,— то есть рисунок по своей
композиции приближается к картине. Сюжетный рисунок, как правило, имеет
отчетливо выраженную окраску, которую за неимением другого термина назовем
модальностью: художник словно бы заранее определяет интонационную тенденцию
каждого рисунка—лиричность, пиэтизм, юмор, философичность, поэтичность,
героизм, сатиричность и т. п. Но это приводит к тому, что всякая композиция
начинает восприниматься как своего рода иллюстрация, более
того—анекдотичность становится .характерной чертой сюжетного рисунка. Это
захватывает даже пейзаж: в пейзажном рисунке важнее всего оказываются или
изображение такой-то знаменитой церкви, известного здания, или же идея
уютности той или иной местности, то есть он становится также как бы
разновидностью сюжетной композиции. Художественно-стилистические свойства
такого рисунка имеют определенные и устойчивые черты.
[pic]
Э. Мане. Моющаяся. Около 1880. Кисть, размытая сангина. Роттердам,
Музей Бойманс
Начнем с того, что он характерен равномерной проработанностью
изобразительной поверхности. сетью недлинных штрихов, отмечающих все мелочи
реальности и одновременно воспроизводящих иллюзорную, дагерротипную
светотень. Штрих, в силу этого. лишается выразительности, динамики, он
перестает быть определяющим элементом рисунка, он становится как бы
безликим. нейтральным,— всего лишь средством изобразительного рассказа. Это
определяет и технику такого рисунка. Он делается главным образом или тонко
заточенным графитным карандашом («карандаш Конте»), кропотливо
обрисовывающим все детали, или анилиновыми чернилами и стальным пером,
жестким и непластичным (в отличие от прежнего — гусиного или
тростникового), требующим подробной моделирующей штриховки, очень
популярной становится новая техника — соус, мягкая или жидкая графитная
краска на водяной основе. дающая, на первый взгляд, живописный эффект, но в
действительности — в большой мере позволяющая имитировать светотень,
свойственную фотографии.
|[pic] |А.Тулуз-Лотрек |
| |Туалет. 1896 |
